В целом служба была норм. Средне.

Кормили тоже норм. Как раз кухню тогда переводили на гражданскую. Но мне кажется, что у меня уверенности и решительности было больше перед армией, чем после нее. Хз почему. Потому что на мир стал по другому смотреть? Наверное.

Нет, дембеля меня особо не мучали, кстати, в отличие от того же Леши, ему досталось больше. Пару раз я отхватил, конечно, в душу, за дело, по духанке, но и сам пару раз в таблетку, сунул, не давая себя в обиду. А насчет уже наших духов, которые к нам попали почти под дембель… В общем, я считал, что беспочвенно их мутузить – зашквар. Никто, почти, из моих сослуживцев так не думал, и иногда, в связи с этим, бывали конфликты… В которых я обычно побеждал, обычно… Я не то что бы я прям супер боец… Но вот так получалось…

Ну и… Когда мы были еще в учебке, всю роту в сто солдат молодого призыва регулярно дрючили по физ.подготовке, но это, в общем, нормально. Иногда конечно такими методами издевались, но… Спустя время считаешь, что сойдет. И мои дембеля, и мы и наши духи…

– А помнишь, как я за один подход в полной амуниции присел полторы тысячи раз? – Заржав, спросил Леха. – Ноги потом дня 3 не сгибались.

– Ахаха, дааа…) Сейчас про это вспоминаем и смешно, а тогда вот…

– Да харош-на, этот случай и тогда вызывал смех-на. ) – Леша меньше меня матерится в целом, но после литружки кружкиного демидрольного-поди пивка, он, видно уже хорош.

Дембеля его качнули тогда, но и они же ему потом дали добро проебываться все эти 3 дня, пока у него ноги не отойдут. Ну довольно таки… Как бы правильно сказать… Справедливо? Нет… По понятиям, что ли.

Некоторым нашим сослуживцам везло еще меньше. Кто-то регулярно втухал на грязных работах. Кто-то тупил настолько дико, что его действительно чмырили дембеля, но все равно без жести.

– Слушай, нафиг уже эту армейку, я с тобой, как с мудрым человеком, хотел про работу проконсультироваться.

– Да-да, а помнишь тот случай у Козлова, нашего, самого косячника?) – Он никак не унимался с темы службы и продолжал угарать.

– В казарме нельзя же курить.

– Ну.)

Ну как. Дембелям можно было и офицерам, разумеется.

Этот тип проснулся рано утром, почти перед подъемом и пошел курить в умывальник. Вот же черт…

Ну его дембеля поймали и поставили на табуретку вплотную к колонне в коридоре казармы. И приклеили скотчем основательно, убрали табуретку и оставили висеть ждать подъем. Не били при этом. Просто приклеили. Без насмешек, без оскорблений.

«– ЭЙ ТВАРЬ?! ТЫ ЧЕ-НА ПОПУТАЛ? Сюда иди! Фамилия?!

– Козлов!(

– КАКОГО ХЕРА, БЛЯ, ТЫ КУРИЛ ЗДЕСЬ СЕЙЧАС, КОЗЛОВ?!

Молчит.

– НА ТАБУРЕТКУ ВСТАЛ ЖИВО! ХАПАЛЬНИК СВОЙ ЗАТКНУЛ! Ну, скотина ебаная… СКОТЧ БЫСТРО СЮДА, – обратился старослужащий дежурный по роте к подвахтенному дневальному. – Дневальный! Подвахтенный! СКОТЧ, БЫСТРО! Твари, совсем охренели духи! Повиси-ка до подъема! Дебил конченый, блять…

– И че мне делать? – Спросил козлов дежурного.

– Заткнись и спи бля, урод, стоя!»

С виду это может казаться жестоко, но на самом деле он… Ну правда, че он, в самом деле, потерпеть не мог? Сказано же, нельзя. А нам потом отжимайся из-за этого чертилы. Но было смешно, конечно.

– А прапорщик же уже нажрался тогда, с утра самого, – продолжил Леха, – и заходит, а я дневальным на тумбочке стою: «О, ничего себе, встречает меня Милосская Венера, на-ка тебе в фанеру». – А мы уже потихоньку просыпаемся и ржем.

– Да, а потом, правда, мы все отжимались из-за него, но это неважно.

Кстати один раз и из-за меня отжимались.

За всех все отжимались. Один раз простительно. Даже бывает и два. Но если часто косячить – могут приклеить к столбу и пробить фанеру.