Это был мужик неопределенного возраста, внешне вполне годившейся ей в отцы. Худощавый, с низким лбом и зачесанными назад редкими волосами, сей тип производил впечатление человека занятого чем угодно, но только не умственным трудом. А мешковатый костюм из серой материи и неуклюжие буратинообразные жесты усиливали это впечатление до чувства яркой несуразности.

Войдя в библиотеку, он с шумом остановился, вздохнул и уставился на пустой стол.

– Простите, можно вас на минутку? – поманил я его из-за стеллажа.

– Меня? – удивился он и с хлюпаньем сглотнул. – Мне очень некогда. – Его невидящий взгляд скользнул мимо и снова сосредоточенно уставился на пустое место библиотекарши.

– Мне это крайне важно! – тихо, почти шепотом сказал я. – Вам отложена книга, которая мне очень нужна. Не могли бы вы одолжить ее хотя бы на один день?

– Книга? А какая такая книга? Мне тоже нужна книга, – с беспокойством ответил он. Его взгляд из сосредоточенного превратился в неуверенный, затем в злой. Но, словно опасаясь чего-то, он устремил свой злой взгляд куда-то в угол, а не на меня.

– Это такая большая книга в желтом картонном переплете. Такая старая и пахнет клопами… Одолжите мне ее на один день.

Пахила задумался. Вообще в нем действительно было что-то красивое и даже благородное. Но только если он молчал и не двигался. Одинокий жалкий человек, погруженный в свою глупость. Более неподходящего кандидата в любовники этой девушки вообразить было сложно. Однако нашла же она в нем что-то! Или просто никогда не разговаривала?

– Извините! – неожиданно громко произнес он и прокашлялся.

За стеллажами послышался топот ног, вскрик «Ой! Я сейчас!», и появилась библиотекарша.

– Здравствуйте! Извините! Я тут… Заходите, заходите, пожалуйста, – радостно защебетала она.

Я не люблю преувеличивать, так что прошу мне поверить. В тот момент в ней было столько нежности, что, будь она направлена на меня, я бы просто утонул.

Пахила тоже что-то почувствовал. Он прокашлялся, поправил пиджак и сделал несколько шагов в ее сторону.

– Здравствуйте, – неестественно мягко произнес он.

И между ними произошел примерно такой разговор. Я не актер, не писатель и не художник, но будь я ими всеми одновременно, я все равно бы не смог передать то странное впечатление, которое он на меня произвел. Поэтому просто расскажу вам о нем так, как описывал бы сцену из какого-нибудь крутого авангардного фильма.

– А я вас ждала, – сказала она.

– А я вот зашел, – ответил он и стал рыться рукой внутри пиджака.

– Очень рада, что вы пришли.

– Я тоже. – По-видимому, внутри пиджака у него что-то застряло и никак не вынималось. В этот момент он почему-то напомнил мне куклу. Неуклюжую жалкую куклу, в которой вдруг ожила надежда на что-то красивое и великое, и она, игнорируя подпорки и ниточки, попыталась самостоятельно двигаться и говорить. – Понимаете, я много думал… ну, это… о вас.

– И я тоже. Я тоже о вас много думала. И… подобрала вам очень интересную книгу.

– Я тоже… – Внутри пиджака что-то наконец отцепилось, и Пахила извлек из него наружу большую красную розу с множеством шипов, которыми она очевидно и цеплялось за все внутри. – Я тоже вам… ну, в том смысле, что вот, – и он протянул розу библиотекарше.

Нужно отметить, что он сделал это по-своему красиво. И на удивление искренне, словно внутри его деревянного тела что-то оттаяло, стало гибким и живым.

– Спасибо, – засияла та.

– И вот я, значит, зашел, – заключил он в нерешительности. И вдруг выпалил: – Есть ли у вас что-нибудь про дизели?

– Про дизели?

Кукла замерла, потеряла равновесие и начала встревожено нащупывать неосторожно оставленные подпорки и ниточки.