– А как именно все вымрут?

– Начнут себе все, кто что хочет заказывать с помощью секретного "ключа". Начнутся конфликты интересов, междоусобицы, мировые войны. Останется небольшая группа выживших руководителей, которой возьмут на себя контроль над секретным ключом. Будет решено ограничить доступ людей к этой технологии, или что это, ради выживания. В таком состоянии человечество продержится некоторое время, но алчность возьмёт верх над благоразумием и технологию начнут снова использовать, но теперь только самопровозглашённые "хранители" ключа.

– А что собой представляет эта технология? – встрепенулся вдруг Иван.

– Мне то откуда знать, это ты предложил спрогнозировать будущее человечества, с супер-ключом.

Иван продолжал что-то говорить, беззвучно шевеля губами, но Иннокентий его не слышал. Его взгляд устремился в какие-то дали. Он уже думал над следующей строкой биографии, его посетило внезапное озарение. По-быстрому решив вопрос с доставкой, Иннокентий на всех парах понёсся домой, чтоб продолжить письмо и не растерять по дороге интересные идеи, которые подкинул вопрос Ивана.

Иннокентий был большой мыслитель. Мысли с такой скоростью проносились в его голове, что перебивали друг друга, наслаивались и терялись. Возвращались, изменялись, появлялись новые. Если Иннокентий не успевал записать толковую мысль, приходилось придумывать другую. Это усложняло процесс и нарушало приятный ритм письма. Оно переставало течь по ровному склону и начинало медленно заполнять ярусы, прежде чем продолжить течь дальше, чем-то напоминая полив рисовых террас. Мысли не лились, а будто мешки с камнями катились по ступенькам. И пока очередной ярус не наполнялся мыслями, они не могли беспрепятственно течь дальше. Иннокентий почувствовал, что эта мысль глубже, чем было очевидно.

Озарение, посетившее Иннокентия, было о том, что раз информационные потоки поддаются корректировке, вероятно это и был тот самый суперключ от всех дверей. А Иннокентий что, получается оруженосец? Кому он несёт тогда это оружие? Может ли он сам им пользоваться? Очевидные фрейдистские аналогии оружия с членом, выбивались из контекста. Член Иннокентия был его собственностью и тем более, кому бы тогда его надо было принести?

Иннокентий уже не впервые приходил к таким мыслям и знал, что дальше он вспоминает о своей "избранности" и фантазии уносили его к зарождению нового цикла человечества, где он принёс своё оружие куда следует и оказалось, что он Адам. Это было заманчиво и лестно, но обязывало. В этот момент Иннокентий всегда бился лбом о "свободу", идя по пути предназначения. И сразу за этим, "свобода" обрушивала на Иннокентия обязанность что-то выбрать, а не просто посмотреть на возможность выбора. Получается, Иннокентий сам мог выбрать, "избранный" он или нет. В этот же момент появлялась мысль, что "избранность" налагает обязанности ещё и сама по себе, не считая обязанности выбора.

Такими путями мысли Иннокентия пришли к тому, что он уже должен исполнять обязанности избранного, чтоб быть избранным. Звучало запутанно и не однозначно, но суть не менялась – вероятно это сумасшествие, в котором жил Иннокентий происходило от того, что он не соответствовал своему статусу. Иннокентий со скептицизмом отнёсся к "своему статусу", вспоминая о своём незавидном финансовом положении. С другой стороны, использованием методов изгибания информационных потоков наверняка можно влиять на это, и Иннокентий уже начал их изгибать. Сначала несмело и аккуратно, примериваясь к новым возможностям. Иннокентий касался этих потоков и смотрел, какую ситуацию это вызовет в информационном поле. В этом всегда присутствовал элемент неожиданности, Иннокентий считал, что это сказывалась нехватка умений гнуть поток так, чтоб последствия были более предсказуемыми и на самом деле контролируемыми.