– Ну, рассказывай. – Говорит Олег.

– Что рассказывать-то?

– Ну, как ты ее там проводил и так далее.

Я молчал. Наблюдал за тем, как он обхватывает руками свой гамбургер, а затем жадно впивается в него зубами. Потом откусывает кусок, прожевывает и глотает. Он взлетает на верхушку блаженства, словно получает новую жизненно необходимую дозу собственного наркотика. Забавно. Кто-то тащиться от героина, кто-то от марихуаны, кто-то от секса, а кто-то от поедания фаст фуда. Наркотиком может стать любая дрянь, даже человек.

В конце концов, я сказал:

– Да ничего интересного. Просто проводил их, попрощался и ушел. Все.

– Ну, и как ты? – Процедил он сквозь набитый рот.

– Да так… В порядке.

– Слушай. – Выплюнув кусочек лука на поднос. – Все проходит. Пройдет и это. Так, кажется, какой-то чувак из Библии сказал.

Я сделал возмущенный вид. Он не понимал. Я рассказывал ему сто раз про свои чувства, про свои планы, про ее планы и желания. Про все. Много раз. Но он не понимал, ему это было чуждо.

– Я не хочу, чтобы это проходило. Все будет хорошо.

– Ты собираешься продолжать?

– Конечно. Будем переписываться, разговаривать по телефону и все такое.

Он вздыбил брови вверх и сделал удивленное лицо.

– Хочешь переезжать в Германию?

– Посмотрим. Впереди много времени.

– Ага, вот именно. – Буркнул он. – Куча времени. Ты сейчас один! Свободен. Она уже на немецком, небось, шпрехает и заигрывает с каким-то фрицем, а ты тут сидишь и городишь мне про любовь к ней. Вот как поедешь туда вспомнишь, а сейчас продолжай жить!

– Что ты несешь? Они, наверное, только взлетели.

– Что я несу? Да то, что ты сейчас понапрасну паришься. Тебе восемнадцать, а не сорок. Вся жизнь впереди.

– Но я хочу быть только с ней, как бы это по-дурацки не звучало. Не хочу, чтобы все это проходило, хоть такое и возможно. Я знаю, как это бывает.

– Угу, но это пока не возможно, понял?

– Ты говоришь, что потом, когда я поеду к ней, я вспомню? Что вспомню? Чувства? Ты знаешь, что это вообще такое?

– Любое чувство можно потушить, если ты этого действительно захочешь. И разжечь его заново тоже можно. Все зависит лишь от тебя.

– Может ты и прав. – Согласился я, злостно запихивая в рот бургер. – А может, и нет.

Мы закрыли эту тему. Молча, сидели и жевали. Вскоре мне позвонила мама, как я и прогнозировал.

– Ты где? – Спросила она.

– Я в Макдональдсе. С Олегом. Все хорошо.

– Когда ты придешь? Ты на время смотрел?

– Да.

– Давай, иди домой!

– Скоро приду, не переживай.

Через полчаса мы пошли домой.

Я зашел в темную квартиру. Стояла абсолютная сонная тишина. Я тихо стянул туфли и на цыпочках вошел в свою комнату, расстелил постель, разделся, выключил свет и лег. Не успел я сделать вдох, как дверь распахнулась и зажегся свет. Мама.

– Ты как?

– Все хорошо.

– Проводил своего друга?

Она не знала про меня и Софью. Я не считал нужным рассказывать ей о своих делах на любовном фронте. Это лишнее.

– Да. – Говорю. – Проводил.

– Он плакал? – Без тени улыбки на лице спросила она.

– Нет, он выдержал. – Усмехнулся я, глядя в потолок.

– Ладно. Спокойной ночи.

– Спокойной.

Она выключила свет и ушла.

Снова темнота, снова тишина, снова тоска. Сквозь окна простирался лунный убаюкивающий свет.

Заснуть не удавалось в течение нескольких часов. Я думал о своем будущем, думал над тем, что сказал Олег. Может, он и прав, серьезно. Мне восемнадцать, ей тоже. Мы дети, а то, что было, походит на недолгий подростковый роман, который случался у каждого в жизни. Но мне было дурно от этих мыслей. Не хотелось, чтобы все это было на время. Уж очень она мне нравилась и не уверен, что смогу найти когда-нибудь девушку, лучше нее. Господи, да я ослеп. Весь земной шар покрылся для меня мраком, кроме того места, где сейчас обитала она.