Развитие цифровой экономики предполагает формирование информационного общества, в котором находят отклик соответствующие предпринимательские инициативы. Ключевые направления цифровой экономики определяются глобальными трендами. Среди них традиционно упоминают большие данные, искусственные нейронные сети и искусственный интеллект, квантовые технологии, робототехнику, геоинформационные технологии, промышленный Интернет, беспроводную связь, виртуальную и дополненную реальность, облачные технологии, а также системы распределенного реестра (блокчейн). В условиях глобальной конкуренции эти и другие тенденции маркируют наступление нового технологического уклада, в котором наибольшую ценность приобретают интеллектуальные ресурсы.

По данным статистического сборника НИУ ВШЭ «Информационное общество в Российской Федерации»[50], наблюдается рост вовлеченности граждан Российской Федерации в процессы цифровизации, в настоящее время около 75 % домохозяйств уже оснащены подключением к глобальной Сети. При этом потребителями цифрового контента, продуктов и услуг в подавляющем большинстве случаев (до 95 %) являются молодые люди в возрасте до 35 лет, что свидетельствует о нарастающей динамике инфраструктурного развития цифровой экономики в России.

Очевидно, что в основе становления национальной цифровой экономики лежат нормативная база и информационно-технологическая инфраструктура, которые должны соответствовать международным стандартам прозрачности и безопасности. Цифровизация глобальной экономики закономерно приводит к развитию электронных инструментов торговли, что требует своевременных и адекватных мер по адаптации этих инструментов на национальном уровне.

Программа «Цифровая экономика Российской Федерации» раскрывает содержание текущих государственных инициатив, «учитывает и комплексно дополняет цели и задачи, реализуемые в рамках Национальной технологической инициативы и принятых документов стратегического планирования, в том числе отраслевых актов, в частности прогноза научно-технологического развития Российской Федерации на период до 2030 года»[51].

Согласно прогнозу The Boston consulting group (BCG)[52], «доля цифровой экономики в ВВП достигнет 5,6 % к 2021 году, преимущественно за счет цифровизации отраслей»[53]. Хотя показатели развития цифровой экономики в России демонстрировали в 2016–2017 гг. сдержанную динамику, ее вклад в ВВП вырос до 1,7 трлн рублей. Среднегодовые темпы роста цифровой экономики в странах-лидерах не намного превосходят российские показатели за 2010–2016 гг. Так, если цифровая экономика скандинавских стран демонстрирует темпы роста на уровне 6–7 %, а Великобритании – на уровне 8–9 %, то российские показатели составляют в среднем около 5 %.

Поддержка и масштабирование лучших практик является насущной необходимостью цифровой экономики. Цифровая повестка государства, стремящегося к выработке приоритетов и координации цифровой экономики, включает большое количество инициатив и путей развития. Ссылаясь на опыт передовых стран (Дания, Сингапур, Южная Корея, Германия, США) и развивающихся цифровых экономик Китая, ОАЭ и Саудовской Аравии, аналитики BCG выделяют четыре категории инструментов, с помощью которых структурируется цифровая повестка: «цифровая приватизация», «цифровой скачок», «самоцифровизация» и «цифровое реинвестирование».

«Цифровая приватизация» призвана высвободить ресурсы в неэффективном экономическом блоке и повысить конкурентоспособность отрасли с помощью тех участников рынка, которые обладают наибольшими компетенциями и заинтересованы в получении результатов. Наиболее ярким примером такого подхода, по мнению аналитиков BCG, является Сингапур, инициировавший в 2014 г. разработку концепции Smart Nation («Умная нация») с целью повышения качества жизни посредством внедрения цифровизации в повседневную жизнь граждан. Объем финансирования программы составляет около 2 млрд долларов США в год. Также интересен пример Дании, развивающей с середины 1990-х годов цифровую приватизацию в социально значимых отраслях, в том числе в медицине.