Эти недостатки классической модели коммуникации стремился преодолеть П. Лазарсфельд, с которым Лассуэлл сотрудничал в годы Второй мировой войны. Двухступенчатая модель коммуникации Лазарсфельда исходит из предпосылки, что массовая коммуникация не оказывает прямого воздействия на индивида, но опосредуется микрогруппой, причем ключевую роль в коммуникативном процессе играют «лидеры общественного мнения» внутри микрогруппы, тем или иным образом интерпретирующие медийную информацию[32].

Вернемся к «Технике пропаганды…». Первая книга Лассуэлла не очень-то укладывается в жесткие тематические или дисциплинарные форматы. Ее читатель с первых же страниц начинает осознавать, что предмет книги – совсем не только техника, не только пропаганда и даже не только мировая война. Он увидит немало прозрений и предвосхищений. Так, он обнаружит у Лассуэлла ряд наблюдений, которые как бы предугадывают будущую концепцию «мягкой силы» Дж. Ная. Специалист по memory studies наверняка отдаст себе отчет в том, что отличным введением в его предметную область может послужить язвительное лассуэлловское замечание: «Легкость, с какой честные и ловкие руки могут облекать дело в ту или иную форму по любую сторону спора, не оставляет сомнений в том, что в будущем пропагандист может рассчитывать на целый батальон честных профессоров, когда нужно будет переписать историю, обслужить актуальные требования момента и снабдить его материалом для широкого распространения». В то же время некоторые казусы, которым уделяет внимание Лассуэлл, в частности история с «пломбированным вагоном», не могут, строго говоря, учитываться только по «ведомству» коммуникации и пропаганды, но, скорее, должны рассматриваться как дестабилизирующие операции, направленные на разрушение изнутри политической системы враждебной державы.

Еще одна важнейшая тема, если не лейтмотив, книги Лассуэлла – это комплексное воздействие войны на общество, общественное сознание, социальные структуры и процессы. В этом контексте «Техника пропаганды…» является важной книгой для военной социологии и социологии чрезвычайных ситуаций. Но не только. Здесь снова уместно взглянуть на исследовательскую деятельность Лассуэлла в развитии, соотнести ее с рубежными событиями всемирной истории XX в. – Первой мировой войной, великой депрессией, Второй мировой войной, холодной войной. В частности, от «Техники пропаганды…» вполне уместно протянуть связующую нить к «Гарнизонному государству»[33], модель которого Лассуэлл описал уже во время новой мировой войны, незадолго до японского нападения на Перл-Харбор. По сути, гарнизонное государство – это модель политической организации, в которой неуклонно возрастает роль профессионалов, в чьи задачи входят подготовка и ведение войны, а также применение государственного насилия. Эти тенденции обнаруживают себя независимо от того, является ли политическая система конкретного государства диктатурой или демократией. Память о прошлой мировой войне и перспектива вовлечения в новую мировую войну, где еще большее значение будут иметь технические и организационные факторы, неуклонно трансформирует в направлении милитаризации политические институты и само мышление людей, наделенных властью.

Наконец, нельзя не отметить значение первой книги Лассуэлла для историков. Автор с самого начала делает оговорку, что в его намерения не входит изложение истории пропаганды эпохи мировой войны. Но очевидно, что ни один серьезный историк не пройдет мимо ряда суждений и оценок Лассуэлла, представленных в «Технике пропаганды…». Кроме того, если учесть, что, занимаясь подготовкой докторской диссертации, Лассуэлл провел большое количество интервью с сотрудниками пропагандистских служб, военными, дипломатами, представлявшими воюющие стороны по обе линии Западного фронта, многие страницы его книги могут быть использованы в качестве ценного источника по истории Первой мировой войны и военной пропаганды.