– Вас ждали.

На это Феликс лишь ухмыльнулся.

– Владислав, доставьте, пожалуйста, и господина Кранкеля на мою виллу. Да, и тех двух инженеров, что внезапно отпросились по семейным обстоятельствам, тоже.

– Слушаюсь, Феликс Николаевич.

Через два часа гостей разместили по комнатам виллы, а еще через час в ресторане был организован шикарный ужин, который потряс сотрудников «Радуги» – таких деликатесов они не видели никогда: полностью запеченные поросята, осетра горячего копчения и даже гуси в перьях. Не говоря уж об изысканных спиртных напитках: французском коньяке Наполеон, шампанском Вдова Клико, итальянским ликерах. Конечно, всех этих изысков в провинции не было, Владиславу пришлось срочно выписывать их из элитного ресторана Москвы. Дневной же обед Феликса был организован из тех продуктов и напитков, что помощник привез с собой.

Владислав не нашел инженеров Дужкина и Стёжкина, отпросившихся по семейным делам. Они жили в одном доме, более того, в одном подъезде. Их родственники сказали, что они срочно куда-то уехали и еще не возвращались.

Теперь Владислав прислуживал лично Феликсу, остальным – два официанта в черных рубашках, серо-полосатых фартуках с логотипом ресторана «Снежный человек». Помощник, наконец, снял свою дурацкую, по мнению Бабочкина, ливрею, так же оделся во фрак. Директор «Радуги» кушал быстро, жадно, словно за ним гнались собаки, пил одну за другой рюмки Бурбона. Охранники так же торопливо нагружались спиртным. От них не отставали медсестры, которые после второй рюмки коньяка начали руками рвать поросят. Не пил только начальник лаборатории Кранкель.

– Это хорошо, что ваша щедрая фирма покупает нашу «Радугу». – Медсестра Лида обвела стол рукой. – Наш директор Беспалов редкий жмот. Премии никогда не дождешься.

– Точно, жмот, – подтвердила Таня. – На день рождения даже цветочка не подарил, только обмусолил всю своими жирными губами.

Они говорили так, будто директора не было рядом. Загудели в адрес Беспалова и прилично накачавшиеся охранники.

– Это Борисыч вора в законе спер, – сказал один из них по имени Данила. – Хочет с братками поторговаться. Они ему жало- то отпилят.

– Я всегда считал директора подозрительным, – сказал другой охранник. – Он украл Дуная, не иначе.

Никита Борисович, казалось, не замечал, что про него говорят подчиненные, он продолжал с аппетитом кушать и Феликс удивлялся, как в него столько влезает. Проглотив весомый кусок копченой осетрины, директор вдруг схватил обглоданную куриную ножку, запустил в медсестер:

– На панель у меня пойдете! А вас, вертухаи, снова по зонам рассажу! Твари неблагодарные.

– Руки коротки, – ухмыльнулась Лида. – Нас другая фирма покупает. Её представитель очень даже симпатичный.

Толстушка подмигнула Феликсу, отчего у него застрял кусок в горле: он не любил полных женщин, они его пугали и раздражали. Вероятно потому, что он не испытывал к ним сексуального влечения, а без этого любая дама, даже симпатичная, лишь раздражитель.

– А я не продам «Радугу»! – Беспалов вскочил, грохнул недопитую рюмку об пол. – Не продам, поняли. – Он показал фигу сначала Феликсу, потом Владиславу.

Бабочкин кивнул помощнику, то понял его без слов. Сгреб Никиту Борисовича в охапку, потащил к выходу. Директор не переставая, кричал: «Не продам!»

Бабочкин думал, что за сытным ужином с хорошим спиртным языки у сотрудников «Радуги» развяжутся, как это бывает на дружеских посиделках журналистов, но получилось иначе.

Уложив директора спать, Владислав вызвал такси девицам. Охранники и распорядитель сказали, что доберутся сами.

В результате Феликс оказался в своем номере виллы, а больше в ней постояльцев и не было, один на один с начальником лаборатории господином Кранкелем.