Рассвет только начинал набирать обороты, а мой день уже начался яркой вспышкой. Кишечной.

Отдышавшись, вернулась в дом и, забыв на несколько минут, что такое «дышать», убрала всё за кошкой, которая вилась за мной хвостом. Честное слово, не хватало только её издевательского смеха и вопроса: точно маме меня хочешь показать?

Спустя некоторое время, когда до автобуса оставалось не так уж много, я собрала то, что можно было вернуть Матвею прямо сейчас. Спальник придётся забрать с собой и отдать в химчистку. Руками или в машинке я его стирать не стану.

Вышла из дедушкиного домика и услышала, что в соседнем дворе уже во всю кипела жизнь. Детских смех явно говорил о том, что там все в хорошем настроении и возможно, простят мне, а вернее кошке, маленькую шалость. Если, конечно, сотворенное ею можно так назвать.

Подойдя к соседской калитке, тихо в нее постучала и заглянула во двор, где почти сразу встретилась взглядом со своей одногруппницей, играющей со своим немолодым молодым человеком. У него есть ребенок? Или это уже их общий?

Вопрос пришлось отбросить – не моё дело.

- Можно? – спросила я.

- Привет! Заходи. Голодная? – доброжелательно обратилась ко мне Майя, глаза которой просто сияли от счастья как у сумасшедшей.

- Здравствуйте, - кивнула я, на всякий случай, всем. - Не голодная. Я сейчас на автобус и в город, так что всё нормально. И вот ещё, - отдала ей плед и контейнеры. - Возвращаю. Лохматый ночью забыл забрать. Как он, кстати?

- Сейчас я его позову. Как раз Тимке теплую водичку нужно налить.

Осталась стоять во дворе, улыбаясь, как дурочка, совершенно незнакомым мне людям. Мелкий шкет в руках парня Майи с любопытством на меня смотрел и, кажется, пытался строить глазки. Само очарование, но трогать я его не стану – боюсь детей.

- Заходи, Рита, - махнула мне Майя, приглашая в дом. – Матвей себя не очень чувствует.

- Ага, на клизму сел. Кружевную, - сказала с качелей какая-то женщина.

Все рассмеялись, а мне пришлось натянуто улыбнуться, так как было ясно, что это какой-то их внутренний прикол.

Но только войдя в дом, и увидев Матвея, который с болью на лице лежал на диване и едва не плакал, я поняла, что слова про кружево – вообще не прикол. Его спина была буквально вся в узорах, оставленными выбивалкой. Рядом с ним на диване и журнальном столике лежала куски ваты, воняло каким-то лекарством, напоминающим корвалол, а сам он едва мог держать глаза открытыми.

- Господи, - выдохнула я виновато. – Вчера твоя спина не так страшно выглядела.

- Ох, - вздохнул Матвей и прикрыл глаза и часть лицо широкой ладонью. – Я же просил, не показывать меня таким никому. Со мной всё хорошо, Рита, - собрал он мужество в кулак. – Просто небольшие царапины. Пройдёт.

- Прости меня, пожалуйста, ещё раз. Может, чем-то помочь? Давай я обработаю тебе чем-нибудь спину.

- Вся спина горит. Намажь меня, пожалуйста, этой охлаждающей мазью, - протянул он мне тюбик. – Должно стать легче.

- Хорошо.

Взяв тюбик, села рядом с Матвеем и выдавила несколько капель себе на пальцы. Аккуратно коснулась слегка дрогнувшей спины, которая мгновенно покрылась мурашками.

- У тебя холодные руки, - пробормотал Матвей в обивку дивана. В лохмато-бородатой голове не было понятно, где у него затылок, а где лицо. Но в голосе явно слышалась хитрая улыбка. – Могла бы и без мази меня трогать. Эффект был бы лучше.

Угрожающе сощурив глаза, намеренно ткнула пальцем в самое выразительное место «кружева» на его спине.

- Ай! – дёрнул мужчина спиной.

- Упс. Я случайно, - ответила я без малейшего сожаления, но натирать спину мазью, что пахла ментолом, продолжила. – Кстати, ты был прав: кошкин блёв очень бодрит.