И словно в подтверждение ее страхам, опер в два шага преодолел расстояние между ними и, схватив ее за руку, развернул лицом к себе. Юля подняла на него глаза, взглянув так, будто видела впервые, и тут же отвела взгляд в сторону.

– Обиделась? – с усмешкой поинтересовался он, кивнув на ее запястья с красными следами от его хватки, провел рукой по царапине на своей щеке. – Ну, уж, извини… Ты мне тоже всю морду разукрасила. Сама виновата, я предупреждал.

– Открой, – тихо попросила девушка, боясь смотреть на него, будучи не в силах встречаться с его холодным, насмешливым взглядом.

– Уверена? Может, дубль два? – он протянул руку, провел пальцами по волосам, убирая с лица выбившуюся прядь. – Будешь хорошей девочкой, и все будет по-другому. Обещаю, тебе понравится.

– Я тебя ненавижу, – только и смогла прошептать она, с трудом сдерживая слезы.

– Я знаю, – усмехнулся Воронов. – Можешь заявление написать. Проводить до дежурки?

Юля молча покачала головой.

Саша достал из кармана ключ, покрутил его в руках, не спеша открывать дверь. Она была совсем близко, маленькая и хрупкая, едва стоявшая на ногах. Испуганная, заплаканная, с растрепавшимися волосами и красными отпечатками от его рук на запястьях, она все равно оставалась красавицей. Даже сейчас он хотел ее. Снова.

– А ведь все могло быть иначе, – сказал опер совершенно серьезно. – Я бы все для тебя сделал. Подарил такие отношения, о которых ты и не мечтала.

Юля вновь подняла на него глаза.

– Открой… дверь, – твердо, на дрожащем выдохе, по слогам произнесла она.

Воронов усмехнулся и, немного помедлив, открыл замок, распахнул перед девушкой дверь. Вернувшись за стол, он опустился в кресло, достал из пачки еще одну сигарету и, прикурив, откинул голову назад. По карнизу застучал дождь, сначала едва слышно, затем все сильнее и сильнее, громыхнул гром.

Саша провел рукой по свежей царапине на щеке. Мысль о том, что эту отметину оставила она, доставляла наслаждение. Трофей, который какое-то время до заживления, будет напоминать ему о сегодняшнем вечере и о его триумфе. Хотя он и так вряд ли когда-нибудь об этом забудет. Никогда он еще не брал женщин силой, они сами готовы были раздвинуть ноги перед ним: одни – откровенно за его деньги, другие – в надежде на продолжительные отношения с далекими планами. И ни одна не смогла заинтересовать его всерьез, ни одну не хотелось добиваться до конца, не замечая преград и действуя столь безрассудно и жестоко. Так было впервые. И впервые мысли о ком-то не исчезали даже после осуществления желаемого.

Эта девчонка сводила его с ума. Она не была похожа на других, ей не нужны были ни его деньги, ни отношения с ним, и он сам был ей не нужен. Зато она готова разорвать его за каждую царапинку никчемного «лошары», который так легко поверил в измену своей девушки и тут же переметнулся к какой-то клубной потаскушке. Возможно, любовь, действительно, слепа? Интересно, что тот сделал такого особенного для нее, чем заслужил ее любовь?

Неожиданно Саша поймал себя на мысли, что завидует ее парню. Кто когда-нибудь вот так беспокоился о нем? Кто обрабатывал раны и бегал в больницу с апельсинами? Только мама и Вика. Почему-то вдруг отчаянно захотелось, чтобы появилась та, которая станет бояться за него так же, как Юля – за своего «лошару». А еще сильнее хотелось, чтобы это была именно она. Однако здесь уже ничего не попишешь. После всего, что сегодня случилось, никогда уже ничего не будет между ними. Со всей своей силой здесь он бессилен. Такую не сломаешь. Даже ему не удалось. Хотя он старался действовать грубо, чтобы она молила о пощаде, понимал, что ей больно, видел, как слезы бежали по щекам. Только она все равно не проронила ни стона, лишь до крови искусала губы. Вот же выдержка. Упрямая, вздорная девчонка, которая никак не хотела ему поддаваться. И даже заполучив ее тело, он до конца не чувствовал себя победителем.