Ты так часто говорила о том, что уедешь. Ты знала это уже тогда? А ведь болезни случаются внезапно и незапланированно. И от этого никто не застрахован. Но ты как будто предчувствовала, что «заболеешь» и не сможешь быть рядом. Когда ты говорила, что должна будешь покинуть меня, этим ты хотела подготовить меня к событиям, которые скоро случатся с тобой?

Я же говорила, что спорт вреден для здоровья. Спина болеть перестаёт, а вот душа опять как открытая рана. Ну и пусть, значит так надо. Скоро станет легче. Каждый раз себе напоминаю – перестань так отчаянно цепляться за свою боль, как за единственное спасение. В ней спасения нет. Отпусти её.

-«Мааамааа!!!» – Мишок проснулся и лежит плачет в своей комнате.

–«Ты поспал, мой хороший?» – легла с ним рядом.

–«Дя. Я тебя потерял!» – хнычет.

–«Эй, ты чего!? Я здесь. Я всегда рядом, даже если ты меня не видишь».

«Я пришла оценить причинённый ущерб

и сокровища что уцелели»

(Адриенна Рич)

Серьёзный звоночек для каждого родителя – когда их ребёнок постоянно говорит и мечтает о смерти. В какой-то из передач детский психолог утверждала, что на этом этапе проблему ещё можно решить, важно лишь вовремя услышать «крик» о помощи. Страшнее, когда ребёнок идёт и молча глотает таблетки – вот это уже беда. Часто непоправимая.

Когда мамино заболевание начало набирать обороты, я каждый день просыпалась с мыслями о смерти и засыпала с надеждой на то, что мои молитвы будут услышаны. И это был не звоночек, а просто грёбаный набат.

У моей мамы было непростое детство, потом период юношества, да что уж там, вся её жизнь напоминает одну сплошную подборку книг по клинической психологии. Отчасти, наверное, поэтому она выбрала это направление для второго высшего образования. Не плохой такой разбег от экономиста до «мозгоправа».

Лет до семи моим излюбленным занятием было разбирать музыкальные шкатулки, изучать их строение, а потом собирать их обратно. Бывало, что после финальной сборки, оставались лишние детали. Да, звук был уже не тот или заедали крутящиеся фигурки балерин, когда открываешь крышку. Но они продолжали играть. Вот и я сама была шкатулкой в маминых руках, в руках её покалеченного «внутреннего ребёнка». Из раза в раз, разбирая меня по частям, она ошибалась в просчётах и ломала меня, а потом как убеждённый психотерапевт пыталась собрать меня по частям, оставляя ещё больше деталей.

Все полученные в университете навыки, знания и умения с большим интересом отрабатывались на мне, даже тогда, когда я в слезах кричала ей: «Хватит! Мне не нужен психолог, мне нужна мама! Мне нужна ты!». Сломало ли это что-то во мне тогда? От части. Уж точно подкосило немного… ну ладно, не немного. С уверенностью могу сказать только одно – остались детская боль и обида за то, что она переключила тумблер от мамы к специалисту, а это лишь поспособствовало усугублению состояния её здоровья.

Я взывала к ней так долго, как только могла, но мой крик о помощи не был услышан. Да, она присутствовала в моей жизни, но на самом деле её здесь не было. Лишь спустя семнадцать лет я наконец смогла принять истину, что она там, где хочет быть. В том мире, который ей важен. Раз уж этот наш мир перестал иметь для неё смысл.

«…Когда ещё я вернусь домой в тех старых кроссах?

Ты скажешь мне: «Никогда», но никогда не поздно…»

(Эльдар Джарахов)

Случаются переломные моменты, наступают долгие и мучительные часы отчаяния, и тогда люди пробуют переезжать с одного места в другое, менять один город на другой. Все самые гениальные вещи были придуманы задолго до нас, но я всё равно скажу эту пусть и заезженную, но правдивую мысль: вы можете быть самым быстрым спринтером на планете, но куда бы вы не бежали, то от чего вы пытаетесь так упорно скрыться, будет по-прежнему с вами.