Если завтра война, если завтра в поход

– Я подозреваю, что сегодня наш бывший советский, ныне российский театр терпит бедствие, причем очень серьезное, мы на грани того, что можем оказаться без русского театра. В советское время был такой лозунг: «Социализм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Я сейчас заканчиваю одиннадцатую по счету книгу, и там у меня есть глава, которая называется «Плюс дебилизация страны». В 1962 году, в декабре, и в 1963 году 6 марта (я запомнил дату, потому что она была связана с Международным женским днем 8 марта) Хрущев, Центральный Комитет партии, Правительство собрали совещание работников культуры и искусства, я был в числе приглашенных, нас было всего 80 человек. В декабре мы не закончили это совещание, Хрущев тогда сказал: «Может, давайте, перенесем, не будем сидеть до утра?». И вот это время наступило, и в марте месяце опять меня пригласили на совещание. И если в первом случае было приглашено всего 80 человек со всей страны, то в этот раз было приглашено тысячи полторы. Приехали все завотделами, редакторы газет, политические лидеры, и весь Большой Кремлевский зал был занят. Сред выступающих был режиссер Михаил Ромм. И он тогда, в 1963 году, сказал, что советский театр ждет полная катастрофа. Но поскольку это было 40 лет тому назад, и я был примерно на 40 лет моложе, я с ним не соглашался, и обмениваясь с ним всякими мыслями по этому поводу, высказал ему, что он перегибает палку. Но если бы он выступил сегодня, я бы горячо с ним согласился, потому что когда произошло наше знаменитое строительство реформ, когда развалили Союз, когда многие уехали за границу, когда драматурги перестали писать пьесы, когда встал вопрос выживания театра – театры, как в начале Великой Отечественной, ринулись спасать положение. Тогда начали играть дурные пьески о дурном Гитлере, о глупых военных, которые обязательно должны быть дураками и мы должны их запросто победить – это была наша театральная ошибка, глупость, которую нельзя было делать. Мы должны были говорить, что враг серьезный, опасный, а мы говорили, что если будем воевать, то на чужой стороне. Но к счастью, это быстро прошло. Я помню, когда мы в 1941 году потерпели поражение на всех фронтах, командованию Красной армии было нужно, чтобы театры помогли чем могли – в ситуации, настроении, обстановке. В газете «Правда» сначала была напечатана от начала до конца вся пьеса Леонова «Нашествие», и когда они закончили ее печатать – на следующий день опубликовали всю пьесу Корнейчука «Фронт». Мы, как руководители театров, как режиссеры, приняли этот намек, что мы нужны государству, чтоб мы ставили эти спектакли. Половина театров страны поставили или ту, или другую пьесу. Ее читали на фронтах, в окопах. То есть тогда было нужно при помощи постановки этих спектаклей как-то поддержать ситуацию, которая разваливалась на глазах. Сегодня, я смотрю, к театру не обращаются за помощью, театр находится в таких условиях, в которых ему не выжить. Ситуация сводится к тому, что репертуарный театр вообще не нужен в России. Сегодня идеологическая государственная стратегия – всеми средствами веселить народ, чтоб людям хоть как-то казалось, что им весело живется. Поэтому мы сталкиваемся с той эстрадой, с Петросяном-метросяном, со всей этой мурой, которая оттуда идет, и чем глупее публика, чем выше мастерство тех артистов, которые в этом участвуют – тем больше аудитория ржет. Не смеется, а хохочет до отлива. Вдруг камера показывает какое-то женское лицо на все 32 зуба, которое так визжит от восторга – а это была просто показана какая-нибудь не очень закрытая часть тела. Значит, это нужно, иначе это бы приостановили. А тут, смотрите, сколько программ напридумывали: «Аншлаг», «Комната смеха», «Шутка за шуткой» – это показывают по два-три раза в день. Самое главное, их не нужно финансировать, они живут на кормушке, которую вы оплачиваете, с удовольствием приходите, покупаете дорогие билеты, садитесь в первый ряд. Публика в восторге все это смотрит и слушает – значит, это народу помогает жить. А вот сравните это с теми 15 процентами, о которых я только что сказал – кто туда попадет? В основном те, у кого есть эти 500, 800 или 1000 рублей на билеты. У меня нет такой возможности – купить туда билет, и я не хочу. Мне кажется, что постановка «Зыковых» – это попытка сказать: «Ребята, есть хорошие пьесы».