Журналист Филипп, встал с кресла, и начал расхаживать по салону самолета. Сначала он зашел в туалет справить маленькую нужду. Потом попросил у стюардессы черный чай, без сахара, и два кусочка лимона. Выпив почти залпом горячий напиток, он выбросил в урну пластиковый стаканчик, и принялся присматриваться к пассажирам.

Около недели назад, ему пришло оповещение на телефон с неизвестного номера. В сообщении говорилось о совместном сотрудничестве и высоком гонораре. Не особо везучий Филипп сначала решил, что это обычный развод. Но когда на его банковскую карту упали круглые цифры, и телефон завибрировал о поступлении приятной суммы на счет, Филипп на миг поверил в себя. Спустя пятиминутное волнение Филипп выбежал из своего офиса штатного журналиста, и помчался снимать деньги. После того, как он ощутил шелест долларовых бумажек в ушах, его самооценка взлетела до небес.

Так, так, так, – начал цокать Филипп и вглядываться в лица. Его миссия была вести репортаж. Когда и как его покажут, было неизвестно. Но Филипп после репортажа, должен написать статью века об актерах Театра Надежд. О такой работе с большим размахом Филипп даже не мечтал. Его сутулая спина теперь выпрямилась, серые голубоватые глазки держали на прицеле пассажиров с красным платочком на руке. Он старался запомнить как можно больше деталей и объединить неизвестных людей воедино.

Какова цель прибытия? – самый банальный вопрос, который обязан стоять в миграционной карте, о прилете гражданина из другой страны. И этот вопрос сейчас крутился у Филиппа в голове. Глаза наводили фокус на каждого потенциального актера.

– Милая, – обратился Филипп, к стюардессе. – А ты всегда носишь красный платок на руке?

Аня была тоже из числа приглашенных актрис. Она всегда мечтала быть главной бортпроводницей. Спасти в пикирующем самолете ребенка. Она помнит голубые глаза Майкла, ее ребеночка. Как он плескается в маленькой ванночке, смеется. Аня купает малыша и целует в головку сына. Вдруг малыш начинает резко краснеть, потом его лицо становится синим. Аня в панике бежит за телефоном, бросая малыша в воде.

Позже Аня вспомнит, что до купания, Майкл игрался в песке из какао. Аня высыпала две банки шоколадного порошка в глубокую миску, и Майкл начал совать в темный песок маленькие ручки и смеяться.

Еще позже Аня поймет, что двухгодовалый сын начал пробовать песок на вкус. Сладкое какао, разумеется, понравилось малышу. Но без воды этот порошок застревает в горле и удушает.

Аня помотала головой, чтобы выбросить из головы кошмар из прошлого. Ей дали условный срок, и этого было мало. Аня бредила искуплением.

Перед вылетом к Ане подошел уборщик аэропорта и протянул конверт, с красной ленточкой. Внутри конверта лежало электронное письмо. Аня до родов, в свободное время играла в театре. А когда залетела, решила оставить ребенка себе. Наняла няню, и ушла из театра. На деньги, которые она получала в театре, нельзя было прокормить ребенка и к тому же содержать еще и няню. Аня покончила с мечтой, взяв больше полетов.

«Ув. Аничка, ты цветок, с которым плохо обошлись. Причина тому одна – ты росла у обочины дороги. Это, как правило, только отравляет растение и оно либо задыхается, либо на него наезжают колеса автомобиля. При любом варианте ты была обречена. Что я предлагаю тебе? Роль. Мечту. Свободу. Жизнь. Отныне ты будешь делать то, что захочешь. Не спрашивай, как я тебя нашел? У меня нюх находить талант. Ниже координаты твоего будущего. Решайся».

С ув. Театр Надежд, в Греции.

На выходе из аэропорта стоял темноволосый человек в костюме маэстро, и проницательно улыбался. Уставшие от полета граждане, прибывшие, как правило, на отдых, глядели по сторонам, в поисках такси или высматривали трансферт до отеля. Встречаясь с улыбкой неизвестного чудака, на вид скрипача или что-то в этом роде, отвечали ему лениво, с определенным непониманием: почему в такую жару стоит ряженый человек и заманчиво улыбается?