Особая статья в биографии Василия Васильевича Немова – устройство новогодних праздников. Не будет преувеличением сказать, что именно Немов и его сотрудники заложили основы традиций общественных новогодних праздников в Коломне. Как так получилось? Ну, это целая история, которую, к сожалению, все давным-давно позабыли.

Теперь в такое трудно верить, но факт есть факт – Новый год при советской власти стал праздником далеко не сразу. После Октябрьской революции 1917 года старые обычаи российской жизни краснознаменные культуртрегеры подвергли привередливой ревизии, признав большинство из них никуда не годными. Особенно это касалось праздников, связанных с церковным календарем или событиями имперской истории. Попытка заменить их новыми, наспех организованными, удалась не в полной мере. Успешно прижились, укоренившись в укладе советской жизни лишь два праздника – Октябрьской революции, в просторечии Октябрьская, и праздник «День Интернационала», позже переименованный в «День солидарности трудящихся всего мира», отмечавшийся 1 мая, отчего и прозванный в народе Первомаем, – чему были особые причины.

Во-первых, 7 ноября и 1 мая объявлялись нерабочими днями. Во-вторых, конечно, особенная, ничем неповторимая атмосфера праздника, с его массовыми и повсеместными демонстрации трудящихся, реющими над колоннами шествий знаменами и транспарантами, громом духовых оркестров. Митинги, концерты и торжественные собрания, приуроченные к праздничной дате. Иллюминация улиц. Большие домашние застолья, собиравшие родню и друзей. Поздравительные открытки. Подарки. Все эти события сильно выделяли Октябрьскую и Первомай из обыденной действительности.

В-третьих, и это было особенно важно для многих, обычно перед 7 ноября и 1 мая объявлялась амнистия. Тех, кого не считали «социально опасными», – осужденных по «бытовым и хозяйственным» статьям УК, а также уголовников, «твердо ставших на путь исправления», – отпускали на волю или сокращали им срок наказания. Так что и за решеткой, и на воле многие ждали очередную годовщину революции или день солидарности трудящихся с особой затаенной надеждой.

Новый год официально не праздновался. Но в начальный период советской власти частным образом, в кругу семьи, не возбранялось праздновать что угодно. Сам товарищ Ленин, живя в Горках, для детишек из окрестных деревень устроил новогодний праздник с нарядной елкой, гостинцами и всем чем положено, что запомнилось ему самому с детства. Но в конце 20-х годов начала набирать обороты политическая кампания, ставившая целью искоренить любые формы религии на территории СССР. Одной из жертв «Воинствующих безбожников» – организации, шедшей в авангарде «борьбы с религией», – стал Новый год и детский праздник вокруг нарядной елки. В новогодних вечеринках и украшенных елках партийные идеологи советской власти подозревали попытку скрытно праздновать Рождество, что рассматривалось в лучшем случае как «проявление мещанства», а в худшем – как противопоставление идеологии социалистического строительства. А это, знаете ли, была очень опасная формулировочка, применение которой могло увести туда, где елочек очень много, а всего остального совсем мало.

Спасти советских детишек от «религиозного дурмана» пытались, публикуя такие вот опусы: «Ребят обманывают, что подарки им принес Дед Мороз. Религиозность детей начинается именно с елки. Господствующие эксплуататорские классы пользуются “милой” елочкой и “добрым” Дедом Морозом для того, чтобы сделать из трудящихся послушных и терпеливых слуг капитала»