– В «Глобусе», конечно, где мы сидим.

– Мы сидим в подземелье, – поправил Крат.

– Ну и что, это старые помещения театра «Глобус».

Крат потряс головой. Демон-фонарь глядел в газету, на которой лежали три рыбки-юкола, и словно бы читал напечатанное в старой орфографии театральное объявление.

«Новая постановка пиесы о доблестныхъ викингахъ, достойная имени того театриума, в коемъ творилъ и лицедействовалъ самъ Вильямъ Шекспиръ, никого не оставитъ равнодушнымъ».

– Ты имеешь представление о том, что такое культурный слой? – спросил вожатый.

– В общем, да, – кивнул Крат.

– Город перелистывает эпохи, как страницы. После потрясений он заново возводит свои фундаменты, и каждый раз на несколько метров выше. Город многократно смешивался с грунтом и строился вновь на своих руинах. Так и наш «Глобус» надстраивался над растущим вверх земным урезом, сохраняя в целости прежние этажи. Получается, что он рос одновременно вверх, и вглубь. Так что каждый подвальный ярус – это некий давний век.

– Сколько же лет «Глобусу»?

– Не ведаю. В доисторические времена тут располагалось капище. Потом – поляна народных праздников. Потом здесь было место публичных казней. Затем – стадион с театром шествий и ареной для звериных боёв. Позднее – театр античной трагедии, а после него – анатомический театр, после коего появился театриум «Глобус», примерно в те же годы, что и в Британии.

– Ниже нас ещё что-то есть?! – Крат закашлялся.

Говорящий кивнул в пол, как в бездну. На его розовые глаза Крат не мог смотреть, в них обнажалось что-то постыдное для человека.

Оглянулся и увидел приотворённый шкаф, откуда глядело на него двумя чёрными дырками узкое лицо, сделанное из мела. Крат встал, подкрался к шкафу, но никого там не обнаружил. Лишь на плечиках висел костюм, покрытый пышной пылью, и валялась на пустом днище подвязка дамского чулка.

– Не обращай внимания! – махнул рукой вожатый.

Крат взошёл на погреб и огляделся. Округлый зал занимал площадь большого стадиона. Его стены, вернее, одна круговая стена сложена из плитняка, оштукатуренного известковым раствором, который кое-где широкими пластами отвалился. На оставшихся островках целой штукатурки виднелись надписи и знаки: половые органы двух родов поврозь и слитно, овалы голов с глазами и рогами, кресты различных конфигураций, фигуры в космических шлемах, звери, гады, инфузории, человекообразные иероглифы и рунические письмена.

Потолок был сложен куполом, на что при таком диаметре потребовалась огромная высота. Крату стало страшно, мурашки по спине побежали. Никаким расчётом этот каменный свод не оправдан и не способен держаться! Крат сжался, представив себе падение каменного неба, но оно держалось.

– После рыбы надо чайку попить! – сказал вожатый и улыбнулся тонкими нарисованными губами между фаянсовых щёк.

Сойдя с бугра, Крат заглянул в беседку, где увидел девушку в белом платье. Подошёл ближе: она была собрана из трёх подушек, накрытых скатертью с бахромой. Удивительно, как этим предметам придали женственность!

Тем временем демоны раздобыли котелок, набрали из ручейка воды, пристроили котелок на закопчённых камнях. Светляк принёс несколько веток и обломок весла. Крат, поняв задачу, оторвал клок от старинной газеты и поджёг его спичкой. Оба демона следили за его действиями; стекловидные глаза светляка отражали жёлтое пламя бумаги.

– Шмыгун, помнишь, где сундук с колониальными товарами? Принеси-ка чаю, приказал распорядительный демон.

Светляк, именуемый Шмыгуном, нехотя удалился за кучи древнего хлама, над которыми вдали торчали крепостные зубцы и обвислый флаг.