– Зря ты порочишь её. Власть твоя велика, и почти равна моей. Многих богинь ущемил я, вознося тебя как жену свою. Супружество и очаг домашний под десницей твоей – обижена была Гестия-хранительница. У Деметры часть удела забрал я – теперь не только её, но и твоим попечением возрастают урожаи земель дольних. Пропилеей зовется Геката, защитницей, не могу я отобрать у неё все труды ей назначенные, не в моей это власти.

– Защитница, говоришь? Но разве не прибегают жены и дочери к моей помощи?

– Верно, роды и потомство людское – твоя забота, но ведь до того было оно под опекой именно у Гекаты. Поделилась она с тобой заботой этой, ни слова против тогда не сказала. А потом, Геката помогает и мужчинам в делах их.

Короткое, гневное фырканье.

– А ты тогда на что, супруг мой, повелитель?

Скрипнуло дерево, стукнуло что-то, на пол полетело.

– Дерзишь, жена! Геката – поверенная женских тайн, заступница обиженных!

– Это моя сфера! Женские тайны! Да они все, как одна, связаны с либо деторождением, либо с брачными узами! Ты должен и это дать мне, должен! Что у неё там еще остается? Тайное знание, колдовство темное, подземное? Вот пусть туда и отправляется, в Царство Мертвых, туда ей и дорога, богине придорожной! И пусть не появляется наверху!

– Ну, нет, женушка. Это уж слишком. И отобрать данное ей право бродить везде, где вздумается и понадобится, я не могу. Иначе мне придется самому беспрерывно бегать в Аид и обратно. У Гермеса и Деметры своих дел полно, мать я просить не могу, а более – некому, сама знаешь. К тому же, если Деметру ты, может быть, и сможешь иногда подменять, то Гермеса – вряд ли.

– Вот! Ещё один твой любимчик!

– Мне казалось, он тебе нравится.

– Он – льстец и проныра!

– Ты несправедлива, Гера. Согласись, что все самые необычные диковинки и все самые свежие новости появляются у тебя намного раньше, чем у других.

– А разве должно быть иначе? И он, кстати, далеко не всё рассказывает.

– Ему просто некогда. Проводник – работа хлопотная, и я не властен более распоряжаться ею и не могу освободить Гермеса от данных ему обязанностей. Так что придется тебе смириться с тем, что Геката будет и дальше появляться на поверхности.

– Хорошо. Но только там, внизу, среди людей. Сюда – чтобы ни шагу!

– Это серьезное требование, жена.

– Я знаю.

– А ты знаешь, что для этого тебе тоже придется себя ограничить?

– Обещаю, нога моя не ступит на землю, пока она там. Могу поклясться Стикс, если нужно, но чтобы здесь и духу её не было.

– Не клянись. Это лишнее.

– Неужели? Так, значит, мы договорились?

Голос Геры стал медовым, томным. Зашуршали шелка, звякнул металл, голоса стали едва слышны, супруги перешли на шепот, и вот, прерывистый стон дал знать Гекате, что спор о ней закончен и решение принято. Отныне вход на Олимп был ей заказан.

В известной степени Зевсу могло бы быть только на руку отсутствие Гекаты на Олимпе. Их беседы при встречах касались, в основном, Мира Мертвых. Приветы от Гадеса, новости с унылых, покрытых иссушенным пеплом равнин или из пламенных недр Тартара, где терпели бесконечные мучения его враги-титаны. Зевс доверял ей. Возможно, она вообще была единственной, кому он действительно доверял. И чем меньше окружающие знали бы про их встречи, тем лучше было для него. Просьбы относительно любовных дел служили больше маскировкой, но это не значит, что их не нужно было выполнять. Её утомляли все эти хитрости, но как откажешь?

Геката усмехнулась. Громовержец верен себе. Он никогда не бывает щедр, если ему это невыгодно. Взять хоть вот эту ситуацию с клятвой Геры не ступать на землю, пока там Геката – ну, так царица и раньше при встречах этого никогда не делала. Она же за все время их противостояния так ни разу и не остановилась, не сошла с колесницы! Сделай она это – и перевес в споре мог бы оказаться на стороне Гекаты. Так что, если б Зевс принял клятву – она могла бы обеспечить Гере солидное преимущество при стычке, ведь бой на равных тогда был бы в принципе невозможен. Клятву именем Стикс нарушать нельзя.