Он лишь усмехается, прищурившись, будто намеренно дразнит меня.

– Преследую? – чуть наклоняется ко мне и понижает голос. – Это работа такая.

– Ага, конечно, – фыркаю я, стараясь скрыть раздражение. – Прямо-таки специально на это мероприятие тебя занесло, да? Как удобно.

– Так уж получилось, – он выпрямляется, пряча легкую усмешку, будто я сама себя же и подловила на попытке его вывести. Похоже, ему только интересней меня поддразнивать.

Снова оглядываюсь, чтобы оценить ситуацию в зале, – Диана, начальник и другие гости рассаживаются за столами. Все выглядит как положено на таких вечерах: дорогие наряды, лёгкий запах парфюма в воздухе, официанты с шампанским, одни «важные» разговоры за другими. И тут мне, внезапно, становится любопытно, зачем ему это. Что-то в нём не даёт покоя, словно за его ледяным спокойствием прячется что-то совсем другое.

– Слушай, ты вообще знаешь, на кого работаешь? – говорю чуть язвительно, пытаясь сбить его невозмутимость.

– Как ни странно, да. А вот ты? – он снова приподнимает бровь, делая шаг назад и заодно создавая между нами чуть больше пространства.

– Мои клиенты на виду, – отвечаю резко. – Они – часть моего города, а не случайные богатенькие…

– Кто бы говорил, – перебивает он, мягко, но с явным вызовом. – Ведь и твои клиенты не так уж и скромны, разве нет?

Я замолкаю, осознавая, что наш разговор уже вышел за рамки обычной перепалки. Похоже, он понимает, с кем я здесь, гораздо лучше, чем может показаться.

– Хватит, замолчи, – резко отвечаю. Разговаривать с ним больше не хочу.

Свет гаснет, и на сцене появляется Мадонна. Хотя я люблю музыку, но её творчество никогда особо не нравилось.

Чёрт, ноги уже ломит, а я стою в «суперкрутых туфлях», как их назвала Ви. Даже прислониться не к чему, потому что за мной стоит этот блондин. Да плевать! Делаю шаг назад и спиной упираюсь прямо в его грудь. На секунду он замирает, едва дыша.

Но мне, наконец, становится легче стоять.

– Удобно? – шепчет он.

– Удобно, – отвечаю, стараясь не показать раздражения.

В ответ он крепко обнимает меня за талию, прижимая к себе. Вот что он себе позволяет?

– Руки убери, – шепчу я.

Но он словно не слышит. Да и ладно – зато мои ноги теперь отдыхают.

Я чувствую его тепло через тонкую ткань платья и ловлю себя на мысли, что мне сейчас действительно легче. Как бы меня это ни раздражало, усталость побеждает.

– Ну и ладно, – проборматываю, словно самой себе, стиснув зубы, чтобы не показывать слабость. Он только тихо усмехается и чуть сильнее сжимает мою талию.

Мадонна всё так же продолжает концерт, и, честно говоря, я теряю к нему всякий интерес. Голова немного кружится от напряжения, пока я стою, неподвижная, как статуя. И только Блонди, похоже, не собирается отпускать меня просто так.

– Ты ведь можешь отойти, – шепчет он мне, почти над ухом, едва заметно усмехаясь. – Или тебя устраивает наша «договорённость»?

– Ты слишком самоуверен, – резко отвечаю, чуть поворачивая голову в его сторону, чтобы хотя бы краем глаза увидеть его реакцию. Его взгляд спокоен, почти изучающий. Словно он знает что-то, что пока мне недоступно.

– Ты не из тех, кто согласился бы на чужие условия, – его голос звучит тихо, но с какой-то непонятной уверенностью.

– Не из тех, – киваю я, стараясь держать себя в руках. – Просто в данных обстоятельствах мне… удобно.

Он снова усмехается, чуть расслабляясь, но руки с талии не убирает, будто зная, что я не сдвинусь с места. И я неожиданно понимаю, что, возможно, это не просто поддержка физическая – что-то в нём успокаивает меня, будто он защищает не только от боли в ногах, но и от тяжёлого взгляда окружающих.