Я глотаю. – Как насчет завтра?

«Это было бы чудесно! Но разве тебе не нужно время, чтобы собрать вещи?

Я не хочу говорить ей, что все, что у меня есть, уже лежит в багажнике моей машины. «Я быстро упаковываю вещи».

Она снова смеется. «Мне нравится твой дух, Милли. Не могу дождаться, когда ты придешь сюда работать».

Пока мы с Ниной обмениваемся подробностями о завтрашнем дне, мне интересно, чувствовала бы она то же самое ко мне, если бы знала, что последние десять лет своей жизни я провела в тюрьме.

Я приезжаю в дом Винчестеров на следующее утро, после того как Нина уже отвезла Сесилию в школу. Я паркуюсь возле металлических ворот, окружающих их территорию. Я никогда раньше не была в доме, защищенном воротами, и тем более не жила там. Но весь этот шикарный район Лонг-Айленда, кажется, состоит из закрытых домов. Учитывая, насколько низок здесь уровень преступности, это кажется излишним, но кто я такая, чтобы судить? При прочих равных условиях, если бы у меня был выбор между домом с воротами и домом без ворот, я бы тоже выбрала ворота.

Когда я приехала вчера, ворота были открыты, но сегодня они закрыты. Заперто, судя по всему. Я стою с двумя вещевыми сумками у ног и пытаюсь придумать, как проникнуть внутрь. Кажется, здесь нет ни дверного звонка, ни звонка. Но этот ландшафтный дизайнер снова на участке, скорчившись в грязи, с лопатой в руке.

"Прошу прощения!" Я зову.

Мужчина бросает на меня взгляд через плечо, а затем возвращается к копанию. Очень приятно.

"Прошу прощения!" – говорю я еще раз, достаточно громко, чтобы он не мог меня игнорировать.

На этот раз он медленно, медленно поднимается на ноги. Он совершенно не торопится и идет по огромной лужайке перед домом к воротам. Он снимает толстые резиновые перчатки и поднимает на меня брови.

"Привет!" – говорю я, пытаясь скрыть свое раздражение на него. «Меня зовут Милли Кэллоуэй, и это мой первый день работы здесь. Я просто пытаюсь проникнуть внутрь, потому что меня ждет миссис Винчестер.

Он ничего не говорит. Я только с другого конца двора заметила, какой он большой – по крайней мере, на голову выше меня, с бицепсами размером с мои бедра, – но вблизи я понимаю, что он на самом деле довольно сексуальный. На вид ему около тридцати пяти лет, у него густые черные как смоль волосы, влажные от напряжения, оливковая кожа и суровая внешность. Но самая яркая его особенность – глаза. Глаза у него очень черные, такие темные, что я не могу отличить зрачок от радужной оболочки. Что-то в его взгляде заставляет меня сделать шаг назад.

– Итак, эм, ты можешь мне помочь? – спрашиваю я.

Мужчина наконец открывает рот. Я ожидаю, что он скажет мне, чтобы я заблудилась, но вместо этого он произносит отрывок быстрого итальянского языка. По крайней мере, я думаю, что это итальянский. Не могу сказать, что знаю ни слова на этом языке, но однажды я видела итальянский фильм с субтитрами, и он звучал примерно так.

– Ох, – говорю я, когда он заканчивает свой монолог. – Итак, эм… никакого английского?

"Английский?" – говорит он голосом с таким сильным акцентом, что ясно, каков ответ. "Нет. Никакого английского.

Здорово. Я откашливаюсь, пытаясь найти лучший способ выразить то, что мне нужно ему сказать. – Итак, я… – я указываю на свою грудь. "Я работаю. Для миссис Винчестер. Я указываю на дом. – И мне нужно попасть… внутрь. Теперь я указываю на замок на воротах. "Внутри."

Он просто хмурится на меня. Здорово.

Я уже готова вытащить телефон и позвонить Нине, когда он уходит в сторону, нажимает на какой-то переключатель, и ворота распахиваются, почти в замедленной съемке.