Но Кощея сказочный вид из окна не интересовал. Кряхтя он влез на каменный подоконник.

– Ваше Зззлейшество, – прошептал Брякобор. – Пожалуйста, не надо…

– Сказал ухожу, значит, так тому и быть! – Кощей топнул ногой в сапоге, подбитом железом. – Всё! Привет! – через плечо бросил он и шагнул в окно.

В тот же миг огромный чёрный ворон с карканьем взмыл в небесную синеву. Он сделал круг над замковой башней и полетел в сторону озера, оставив Брякобора в растерянности посреди тронного зала.

Новый исполняющий обязанности Великого Злодея огляделся. В тронном зале всё было по-прежнему.

Над троном, обитым красным бархатом, висел портрет молодого Кощея, написанный две тысячи лет назад. Кощей на портрете весело подмигивал и совсем не был похож на злодея. На бледном лице проступал еле заметный румянец, нос ещё не превратился в крючок, придававший лицу вечно недовольное выражение, а губы были сложены в загадочную улыбку.

Кощей как-то признался Брякобору, что художника, нарисовавшего портрет, пришлось превратить в каменный столб. Живописец пострадал за идею: отказался рисовать Кощея без улыбки и румянца.

Бывший художник, а ныне столб, и сейчас стоял где-то на перекрёстке, увешанный предупреждающими табличками: «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – клад найдёшь, прямо пойдешь – счастье обретёшь».

Брякобор поскрёб затылок, задумчиво глядя на портрет.

– Какая муха вас укусила, Ваше Злейшество? – пробормотал он.

Портрет хранил молчание.

Брякобор побрел к освободившемуся трону, собираясь немного вздремнуть, чтобы собраться с мыслями. Он пристроил железную корону на подлокотник, удобно расположился на троне и широко зевнул.

«А может и хорошо, что Злейшество ушёл. Никто теперь не будет меня гонять по поручениям, торопить и ругать. Я сам себе начальник! И я себе приказываю лениться, сколько душа пожелает!» – думал Брякобор, погружаясь в сладкую дрёму. Дыхание его стало глубоким и ровным. Он даже начал слегка причмокивать, должно быть увидел во сне что-то приятное.

И в эту самую минуту раздался громкий звон.

– А? Что? Где? Куда? – вскрикнул Брякобор, вскакивая с трона.

Звон не прекращался. Он был такой противный, как будто сто хулиганов одновременно тянули за хвосты сто котов.

Брякобор зажал уши ладонями. Это не помогло. И через минуту Брякобору стало казаться, что сумасшедший будильник находится прямо у него в голове.

– Что происходиииит? – завыл Брякобор.

Он бросился к двери, но споткнулся на ровном месте, шлёпнулся на пол, кубарем прокатился через весь тронный зал и застрял под столом. Там же под столом обнаружился источник шума. Им оказались большие карманные часы, на толстой золотой цепочке. Брякобор раньше видел их у Кощея, но у него часы всегда молчали.

Брякобор схватил часы и потряс. Звон не прекращался. Тогда почти оглохший Брякобор нажал на кнопку, крышка откинулась, и Брякобор увидел, что стрелки большая и маленькая сошлись и указывают на надпись «злое дело».

– Так вот оно что, – застонал Брякобор. – Время творить зло! У Кощея все гадости были заранее распланированы, точно по расписанию.

Словно подтверждая догадку часы затрезвонили ещё громче.

– Да замолчите вы, – взмолился Брякобор.

Он вылез из-под стола и со всей силы бросил часы на пол. Те отскочили от каменной плиты, как мячик, ударились о потолок, вернулись на пол, снова отскочили, на этот раз в стену, вопя пролетели над головой Брякобора и упали в один из сапогов-скороходов, грустно топтавшихся около двери в ожидании прогулки.

– Бегите к Бабе-Яге, – рявкнул Брякобор и открыл дверь. Сапоги радостно прищелкнули каблуками, помчались по коридору и зацокали вниз по лестнице.