Оглядываюсь на знакомый смех. Девчонки уже переоделись. Машут мне, вопросительно глядя на цветок и вокруг, надеясь найти того, кто мне его подарил.

А он уехал вероятнее всего уже. У Тайсона завтра бой. Получается, он во Дворец ради меня приехал.

Улыбаясь своим странным мыслям, прохожу мимо зала, в котором тренируются наши боксеры. Двустворчатые двери приоткрыты, и такая стоит удивительная тишина. Слышен только ритмичный отсчет с короткими паузами. Цифра перевалила уже за семьдесят.

Моя улыбка становится шире. Подкрадываюсь ближе, заглядываю в зал. И Тай здесь. Снимает футболку, кидает ее на скамейку у стены, проходит к парням и принимает упор лежа. Начинает молча отжиматься, гораздо быстрее остальных. И каждая мышца на его руках и спине так красиво расчерчивает натренированное тело в идеальной форме.

— Не части, Тай. Сорвешь мышцы, убьешь дыхалку.

Он притормаживает, шевелит губами, ведя собственный счет.

Гордый какой мальчик. Не виноват, а отрабатывает со всеми. Наших футболистов тренер тоже наказывает сейчас за нарушение режима. Хорошо мальчики вчера погуляли.

Тай поднимает голову, видит меня с его окровавленной розой в руках и о-о-очень коварно улыбается. Получает от тренера между лопаток, падает мордой в пол.

Не сдержав смех, быстро сбегаю, пока и я не огребла до кучи. Мужчины у нас сегодня злые и жестокие. Могут припахать за компанию.

11. Глава 11 

Тай

— Встали, восстановили дыхание, взяли скакалки, — с ледяным спокойствием командует тренер.

Пацаны стонут. Мокрые все. Им с похмелья тяжко, а у меня опять все мышцы дрожат. Не отдохнул ни хрена, но не лечь с ними не мог. Мы хоть и не футболисты, но тоже команда.

Облив морды водой из бутылок, растягиваем скакалки, ждем команды.

— По схеме «двадцать, десять, двадцать», синхронно, пока не скажу «стоп». Погнали!

— Э-э-э, да как синхронно-то, Юрий Германович? — растерянно смотрит на него Сэм.

Остальные переглядываются, но предусмотрительно молчат.

— А как бухали вчера синхронно, так и сейчас исполняйте. Еще слово — добавлю по пять прыжков к каждому этапу.

Сема предусмотрительно затыкается.

Щелкает кнопка секундомера, и мы, глянув друг на друга, чтобы хоть немного настроиться на этот проклятый синхрон, приступаем к упражнению. Двадцать классических прыжков через скакалку, десять на корточках, снова двадцать классических. Ноги быстро охреневают. На втором заходе откровенно дрожат. Тащу на чистом упрямстве. С третьего падаю первым. Все замирают в ожидании казни.

— Салахов сел. Для остальных команды «стоп» не было!

— Я со всеми тогда, — качаю головой, поднимаясь и смаргивая пот с ресниц.

— Сел, я тебе сказал!

Дернувшись от его крика, ухожу на скамейку. Довели Терехова. Сожрет всех теперь, выплюнет и на ринге под настил закатает. Он хороший мужик, очень терпеливый. Чтобы вывести его из себя, надо очень постараться, но если получилось, жди беды. Гонять будет нещадно.

Пацаны падают. Дает отдышаться. Ставит в спарринги. Ходит между пар, поправляет дрожащие от перегруза руки, плечи. И все это в тишине. Слышны только шлепки по потным голым торсам и тяжелое дыхание. Жутко пипец.

— Все свои контракты читают, когда подписывают? — угрожающе спокойно интересуется Терехов, шлепая Сэма по локтю. — Все знают, что за нарушение режима во время турнира предполагается штраф в размере пятидесяти процентов от спонсорских выплат? Все помнят, что за такие выходки участников снимают с турнира, если это уйдет выше? Кивнули положительно!

В турнире участвуют, конечно же, не все, но кивают синхронно. Меня не видно, но даже я мотаю башкой на всякий случай.