– Это ты правильно огрызаешься, – смеётся он. – Будет реванш. Я слышал, у тебя два боя ещё по договору. Твой третий бой я бронирую под себя.

– Супер, – пожимаю плечами и судорожно соображаю, как бы мне достать кино сегодняшнего поединка. Оно мне теперь очень пригодится.

– Что, так просто? – подначивает мужик.

– А ты ждал, что я начну умолять: «Дяденька нинада, я вас баюсь»? Не дождёшься.

Он уходит, а я иду в душ, чтобы смыть с себя кровь и пот. Смотрю в заляпанное зеркало. Губа немного припухла. Льда бы мне и замазать чем. Но ни того, ни другого под рукой нет, поэтому насухо вытираюсь и возвращаюсь в раздевалку.

Хочу свои деньги, домой и спать. Меня рубит уже даже под звук музыки, ударов и криков толпы. Всё тело гудит, мышцы болят. Завтра буду желейкой по умолчанию, даже без Юльки.

– Держи, – на скамейку рядом со мной падает конверт.

Открываю, пересчитываю. Нормально. На дорогую и вредную девочку точно хватит.

Татуированный протягивает мне планшет. Выбираю соперника на второй бой, выслушиваю про заявку на реванш от сегодняшнего. Ставки будут выше, но и соперник злее. Сегодня мы друг друга изучали, и я его сделал. Значит в следующий раз он будет готов и мощно мотивирован. Это уже не деньги. Это принцип: указать малолетке на его место в пищевой цепи.

Вешаю на плечо сумку с формой и только в последний момент вспоминаю про видео.

– Съёмка строго запрещена, – разводит руками мой временный «работодатель». – Ты видел, какие сюда люди приходят? Мы гарантируем конфиденциальность.

– Ой ли? – скептически смотрю на него.

– Хочешь, пройди по залу, проверь. У нас живая охрана, деньги только налом и камер нет даже на входе.

– Ладно, верю. У меня официальный бой послезавтра. Потом мне нужны сутки на восстановление.

– Услышал. На созвоне.

Киваю и быстро покидаю душное помещение. Меня моментально пробирает от холода. Выхожу к дороге. Вызываю такси.

«Вот как-то так, папа. Не то, чтобы я в восторге от того, что сделал, но денег достал без твоей помощи»

Он звонил уже раз десять. Времени до хрена, а меня нет. И телефон вырубал на весь вечер, сейчас смотрю на пришедшие сообщения о пропущенных и фотки от пацанов из клуба.

Сажусь в машину и думаю, может не ехать уже домой? Рожа разбита. Вопросы будут. Но нарываться ещё сильнее не хочется. Отец меня тогда между дворцом и домом сам возить начнёт и охрану приставит такую, которая и моё расписание, и режим дня поминутно знать и контролировать будет.

Поднимаюсь на этаж. Тихо проворачиваю ключ в замке. Спотыкаюсь о Филина в темноте. Подняв любимого зверя на руки, ныряю с ним в свою комнату и плотно закрываю дверь. Она тут же распахивается и врубается самый яркий свет.

– Ай! Чего ты делаешь-то?! – жмурюсь от боли в глазах.

– Я с тобой на каком языке разговариваю?! – рявкает отец.

– У меня выходной завтра, – напоминаю ему.

Он вглядывается в моё лицо. Сжимает зубы, подходит ближе и по своей дебильной привычке хватает за волосы, дёргая голову назад и поворачивая к свету. У меня вообще нет сил ему сопротивляться. Только жмурюсь сильнее, потому что хочется врезать ему за этот жест, а я не могу.

– Косяк в темноте поймал. Она разбитая была, лопнула, – пытаюсь убедительно отмазаться.

– Ты считаешь, что я слепой? – рычит отец. – Дрался?

– Я не дерусь вне ринга, – повторяю заученную фразу. – Говорю же, косяк поймал. Отпусти.

Убирает руку, продолжая прожигать меня взглядом.

– Чего тебе не хватает, м? – отец и не думает уходить. – Борзометр зашкаливает уже. Ты же, сучонок, сейчас стоишь и врёшь мне в глаза. Думаешь, тренер не увидит свежую ссадину?

– Косяк был твёрдый, – пожимаю плечами. – А не хватает мне свободы, папа. Ты заколебал каждый мой шаг контролировать. Я с друзьями в клуб не могу сходить! С девушкой встретиться!