Все члены экипажа, в том числе пушкари, стрелки и свободные от вахты матросы, высыпали на палубу, некоторые забирались на ванты, из-под руки вглядывались вдаль. Корабль гудел, словно растревоженный улей. На гомон голосов вышел и Оскар Холлис. По курсу впереди, у самого горизонта, можно было уже невооружённым глазом разглядеть паруса.

– Богатый купец, – вглядываясь в подзорную трубу, выразил надежду Мэтью.

– Они плывут на восток или на запад? – спросил Холлис, у него не было при себе подзорной трубы, а неважное зрение не позволяло ему разглядеть, в каком направлении движется неизвестное судно.

– На запад, – ответил Мэтью. – Это трёхмачтовый испанский галеон…

– Сдаётся мне, что эта посудина гружена одними неграми, – предположил Гриффитс. – Везут «чёрное дерево» продавать в Новый Свет.

– Очень может быть… – задумчиво произнёс Холлис.

Неясная тревога зародилась в его душе. Сомнения посеял разговор в кают-компании, во время которого дамы усиленно отговаривали его от нападения на корабли. Сейчас ему в глубине души хотелось, чтобы «Кассиопея» не догнала этот испанский галеон. Ещё мгновение, и лорд Холлис был бы готов отдать приказ прекратить преследование. Но, взглянув на спокойные лица Гриффитса, Уолтерса и Мэтью – военных моряков, не раз побывавших в сражениях, Холлис прогнал тревогу и вновь обрёл уверенность.

Погоня продолжалась более четырёх часов. В ожидании битвы четверо джентльменов были так возбуждены, что даже отказались от ленча. Команда корабля готовилась к сражению скрупулёзно, чётко зная своё дело, дополнительные указания морякам не требовались. Среди них были опытные разбойники, которые пиратствовали и в Средиземном море, и в Оманском заливе. Канониры расчехляли пушки и разжигали фитили, матросы подтаскивали ядра, стрелки готовили к бою мушкеты и аркебузы. На галеоне тоже были подняты все паруса, однако испанец уступал в скорости «Кассиопее», и разрыв между кораблями сокращался довольно быстро. Когда до испанского судна оставалось чуть больше полумили, капитан «Кассиопеи» велел старшему канониру дать предупредительный неприцельный выстрел из носового орудия. Но купец не останавливался и не опускал флага, всё ещё надеясь уйти от погони.

На расстоянии примерно в двести ярдов[13], следуя в кильватере за галеоном, фрегат открыл прицельный огонь из носовых пушек. Испанцы сделали манёвр, но очень неуклюже, потеряв ветер и подставив корму под обстрел бортовым орудиям фрегата, чем тут же воспользовались артиллеристы «Кассиопеи». Пока команда галеона разворачивала паруса, чтобы поймать ветер, преследователи поравнялись с жертвой и заняли позицию борт о борт, продолжая канонаду. Вскоре у купца шквальным огнём была повалена грот-мачта. По вооружению испанский корабль значительно уступал «Кассиопее». Восемь небольших шестифунтовых[14] пушечек с левого борта отстреливались то ядрами, то картечью, тщетно пытаясь нанести атакующему кораблю или его команде какой-либо урон. Испанские канониры постоянно мазали, а палубных матросов не хватало для быстрого маневрирования галеона. Правда, два выстрела испанцев оказались удачными: на фрегате картечью продырявило грот – нижний парус грот-мачты – и крюйс-стень-стаксель[15]. Но это лишь разозлило команду «Кассиопеи».

Суда постепенно сближались.

– Эй, акулье мясо! Смолёный шкот вам в задницы! А ну живо готовьте абордажные крючья! – рявкнул на матросов Джеймс Уолтерс.

Когда корабли разделяло чуть более пятидесяти футов, в борта галеона вцепились «кошки», привязанные к фалам, и, подтянув ими борт противника, матросы «Кассиопеи» лавиной кинулись на абордаж. Конструкция галеона такова, что его борта от ватерлинии к палубе сужаются, это осложняет взятие корабля на абордаж, поскольку между фальшбортами стоящих рядом судов получается расстояние в несколько футов. Однако эту конструктивную особенность Уолтерс с лёгкостью перехитрил. Он велел подтянуть галеон за бушприт