Светослав чувствовал состояние собеседника, но не хотел помогать ему. Волох наблюдал, как в голове Игоря из мишуры образов и обрывков фраз рождаются мысли, и как, трансформируясь, обретают форму слов. Процесс любопытный, но требовал от собеседника терпения.

Помолчав вот так и посверлив Светослава взглядом, Игорь выдохнул через нос и опустил голову.

– М-да, – произнёс он, выдавив из себя хоть какой-то звук. – Слушай, Светослав, муʹка какая-то внутри… Будто потерял чего и найти не могу. А чего искать, и не знаю…

Светослав улыбнулся и спросил:

– Может водки?

– Да ну тебя, – произнёс Игорь, не переставая крутить в голове мысли, – А может, и водки…

– Понятно, – участливо произнёс Волох. – Пришло время опору найти. Основу. А её нет… Так?

– Да хрен его знает…

– Хрен точно не знает. А вот у тебя, похоже, обострилась «русская болезнь». Это бывает, когда душа резко достигает таких размеров, что пределы свои определить не может. Вот тут-то и возникает это чувство, когда весь Мир и любишь, и ненавидишь одновременно. И называют это «душа болит».

Игорь покивал головой и, глотая подкативший в горле ком, ответил:

– Возможно …

– Ну!.. Водки нет. А вот чая завались. Будешь?

Уловив иронию собеседника, Игорь улыбнулся:

– Валяй. Гулять, так гулять.

Светослав встал, подошёл к плите, зажёг под чайником газ и, перебирая на кухонной полке склянки с различными травами, продолжил разговор:

– Друг мой, что тебя так расстроило?

Игорь, тяжело вздохнув, сказал:

– Не знаю. Как-то накопилось… По стране мотаюсь… Людей вижу. Как живут, вижу. Чем живут, вижу. Приезжаю в Москву: не та страна. Другой мир. Пропасть между Мирами. В столице людей не вижу. Ходят бездушные тела, безразличные друг к другу. Мешают друг другу своим присутствием. Докладываешь руководству о том, что наездил, чего узнал, свои мысли излагаешь, как исправить то, что сложилось, и видишь восковое лицо руководителя. Да, мол, обязательно учтём. А когда едешь в следующую командировку, давить какого-нибудь зажравшегося упыря, то видишь всё то же самое… Даже ещё хуже год от года. Будто у этой «гидры» вместо одной головы десять вырастают. И каждая следующая тупее предыдущей. Причём они, как роботы, выполняют какую-то работу, а души в этих чиновниках всё меньше и меньше.

Светослав засмеялся.

– О какой душе ты вдруг заговорил? Вы же пошли путём, где прибыль и экономическая целесообразность встали во главу угла. При чём здесь душа? Вы же сами себе отмерили, что хотите жить сытно, беспринципно, беззаботно. А на этом пути души нет. Определитесь вначале, куда лежит ваш путь… к мамоне или к Создателю. Если к мамоне, то на этом пути душа –рудимент, который уменьшается ровно настолько, насколько растёт мамона. А если пойдёте к Создателю, то мамона усохнет до размеров бытовой необходимости.

Резкие слова Светослава и его подчёркнутое… «О какой душе ты вдруг заговорил?» встряхнули Игоря и вырвали из состояния философствующего странника. Эти слова нечаянно или специально кольнули, и он, сверкнув глазами, заговорил:

– Я никогда не служил мамоне. Я воин. Я людям служу…

– Служишь, служишь!.. – спокойно произнёс Волох. – Тебе только кажется, что ты служишь людям, а на самом деле ты служишь тем, кто служит мамоне. А это ничуть не лучше.

– Я воин… И никогда за деньгами не гнался, – сурово произнёс Игорь. Потом с металлом в голосе продолжил: – Я пришёл к тебе как к другу, душу излить, а ты меня с дерьмом мешаешь.

– Нет, Игорь, с дерьмом я тебя и не думал мешать, но появилось желание встряхнуть… Что бы ты на своей душевной болезни не зацикливался, – Светослав, улыбнулся. – А то, чего доброго, пить начнёшь. Я много рассказывал тебе всякого-разного. Того, что ты не прочитаешь ни в одной книге. Рассказывал, что есть наш Мир… Как он устроен за той гранью, которую люди не видят и поэтому не осознают. Объёма информации в тебе достаточно. Но… пока нет главного. А чтобы это главное хотя бы почувствовать, нужно начать с простого…