Поезд отходил через пять минут. Симпатичный паровоз уже попыхивал паром. Доехали быстро. Станция Катуар. Они пошли в сторону дачи по нетоптаному мягкому снегу. Михаил снял шарф и обмотал Настю так, чтобы рукав шубки не сползал с плеча. Дача была недалеко, но путь к ней оказался долгим: они то и дело останавливались, лепили снежки, целовались.

Михаил толкнул калитку. Она, скрипя, поддалась и неожиданно легко отворилась. По обе стороны расчищенной дорожки лежали высокие сугробы, а самый большой подпирал елку в глубине двора. Почти идеальной треугольной формы, елка напоминала пирамиду. Опередив Настю, Михаил вбежал на крыльцо и распахнул в галантном поклоне дверь.

В доме было тепло, печка протоплена. Заметив празднично убранный стол, Настя поняла, что Михаил готовился к ее приезду. Прогрел дом, приготовил ужин и только после этого поехал за ней.

– Тебе не холодно? – спросил он, снимая с нее полушубок. – Я сейчас дровишек подброшу в печку, Африку устроим.

– Зачем Африка, там елки не растут, а как Новый год без елки?

– Есть у нас елка, да еще какая! Не хуже кремлевской, видела? Вон, за окном стоит, красавица. Хочешь, нарядим? У меня игрушек целый ящик на чердаке. Вот только успеем ли до темноты, может, завтра?

– Нет, сегодня, непременно сегодня! Тогда год удастся и подарки будут, – всплеснула руками Настя.

– Хорошо, Настёна, можно я тебя сегодня так называть буду?

– Можно Настёной, Настюхой и разными другими ласкательными именами, – кокетливо улыбнулась Настя.

За окном что-то грохнуло. Настя вскрикнула.

– Наверное, у соседей, – отозвался Михаил сверху. В руках его была коробка, полная старинных картонных игрушек. – На базаре по случаю купил, совсем за копейки, – пояснил он.

– Миша, у нас дома такими на Рождество елку украшали! – воскликнула Настя, по одной доставая из коробки игрушки: серебряного ангела с крыльями из настоящих перышек, собачку с лихо закрученным хвостом, мальчика на санках, трубочиста с ершиком. – Ты меня в детство вернул…

Она закрыла лицо руками, боясь расплакаться. Михаил подошел, обнял, поцеловал в макушку, как маленькую, и спросил, загадала ли она желание. Настя кивнула и тут же вздрогнула – за окном опять что-то грохнуло.

Накинув тулуп и сунув ноги в большущие валенки, Михаил вышел во двор. Высокий фундамент, отделанный наклонной жестяной полосой – по-деревенски завалинка, – заледенел от капели. Возле завалинки валялось пустое цинковое ведро. Видимо, кто-то пытался подставить его и заглянуть в окно.

– Вор, что ли, лез? – удивился Михаил. – Эй, есть тут кто? – крикнул на всякий случай, но никто не отозвался, и он поспешил назад к Насте.

Странный какой вор: лез и не долез…

Настя уже стояла на пороге дома в своем «одноруком» полушубке, держа коробку с игрушками. Ей очень хотелось поскорее нарядить елку. Первым она повесила на веточку маленького серебряного ангела с крылышками из перьев. Он крутился на ниточке, отражая свет луны, а повыше на ветках устроились собачка, трубочист с ершиком и мальчик на санках.

– Пусть у меня когда-нибудь будет такой мальчик! – загадала Настя. – И пусть он будет похож на Михаила. Ангел, ангел, исполни мою волю…

– Что ты там нашептываешь, Настёна?

– Ой, я варежку потеряла, – запричитала Настя. – Не знаю где, нет варежки. Вот когда приехали, была, а сейчас нету.

– Девочка моя маленькая! Миллион варежек тебе куплю, сто миллионов. Что хочешь для тебя сделаю. – Михаил кружил ее на руках все быстрее и быстрее, но не удержался, и они оба, покатываясь со смеху, свалились в большой сугроб.

– Вставай, медведь лесной, подымайся. – Она вскочила первая. – Пошли в Африку.