Машина лежала на боку, упёршись крышей о дерево. Спасатель закрыл водительскую дверь и встал на нее ногами. Мужчина наклонился, потянул за ручку пассажирской двери. Та не сразу, но поддалась.

Распахнутая дверца впустила белый свет облаков и снега, заставила заплакать героиню.

– Девочка моя, ты испугалась? Что-нибудь болит?

Машенька помотала головой, держась за живот.

–Живот болит?

Снова качнула головой. Осталась лежать на правом боку, на правой двери в позе неродившегося младенца, лишь слегка развернула голову к спасителю.

– Ты пристёгнута?

Девушка промычала что-то невнятное в ответ.

– Сможешь встать? Тебе надо сначала развернуться попой к стеклу, затем попробуй встать на колени, а после потихонечку на ноги. Хорошо?

Машенька кивнула.

Развернулась сначала спиной к стеклу, упёрлась левым боком в спинку сиденья.

– Молодец, моя хорошая!

– Как тебя зовут?

Маша открыла рот, но так и не смогла издать ни звука. Голосовые связки будто пересохли.

– Ладно, давай потихонечку на колени, а затем уже на ноги, хорошо?

Мария кивнула, взмахнув светлыми кудряшками.

Когда девушка изменяла позу, мужчина заметил живот.

– Ты ещё и беременная!

Повернулся в сторону первых двух спасительниц:

– Девчонки, звоните в скорую, она жива, но беременна, фиг знает, что там с ней, надо, чтоб врачи глянули.

В это время Машкин муж сидел на корточках обочины и держал себя за голову, мотал ею из стороны в сторону и рыдал:

– Я всех убил, и жену, и ребёнка. У меня больше ничего нет, у меня больше никого нет, меня посадят, меня посадят…

Мария уже встала на ноги, а голову просунула в двери, вдохнула морозный воздух и поводила головой вокруг. «Что же сделать, чтобы Андрей не ругался?»

– Давай мне обе руки, я тебя немного подтяну, а ты тем временем цепляйся за что-нибудь ногами и контролируй живот! Хорошо? Ты меня слышишь?

Маша открыла рот, но буквы снова застряли где-то в пищеводе. Кивнула, обозначив кивком согласие.

Огромный, словно медведь мужчина, сжал её ладони в своих, больно сдавил пальцы, так что колечко впилось в кожу и упёрлось в соседние пальчики. Но терпела. Надо найти Андрея, убедиться, что с ним всё в порядке, а также посмотреть на его настроение, как он, насколько зол? Эх, что же она дотянула и не переобула машину до сих пор, ведь он просил, ведь ему некогда.

Тремя рывками и ещё несостоявшаяся мать была на свободе, оставалось только спрыгнуть с машины в сугроб. Только она приготовилась, только согнула колени, чтобы сигануть вниз, как силач-спаситель раскрыл объятия и принял её к себе на грудь, слегка обнял и бережно поставил на землю.

– Как ты?

Маша открыла рот и заплакала, так и не смогла сказать не слова. Мужчина дотронулся до животика и слегка погладил:

– Не болит?

Красотка повертела головой, а сама искала глазами мужа. Увидев, обрадовалась и шагнула в сторону дороги.

Дорога оказалась и близко, и далеко одновременно. Близко, потому что вроде бы и рукой подать, всё видно: вон муж, вон грузовик, вот красненькая машинка девчонок. А далеко, так как разболелся живот, кожу будто кто-то тянул вниз, сильной рукой ущипнул за место под пупком и растягивал, как шаманский бубен.

Мешали сугробы, снег вроде и мягкий ещё несколько минут назад, когда в нём валялась с мужем, здесь оказался твёрдым, корочка словно стеклянная, царапала и цеплялась за шерстяные колготки. Угги наполнились сыростью, какая-то палка влезла прямиком в голенище.

Спаситель шёл рядом и шептал на ухо, согревая дыханием щёку:

– Не дури, давай я тебя донесу, вон ты какая кроха.

Маша беспокоилась, что муж, который так и не посмотрел в её сторону, сердится на неё. «Только бы Андрей не злился».