Сглатываю.

- Я покажу Анастасии Александровне, как пользоваться интеркомом, факсом и кофемашиной, - она уже делает шаг в мою сторону.

- Диана Сергеевна, - в мужском баритоне появляются стальные нотки. Эйчар застывает на месте. – Это не обсуждается.

Женщина бросает на меня короткий испепеляющий взгляд и разворачивается.

Падаю в кресло, стоит закрыться за ними двери приемной.

Закрываю лицо ладошками. Шелковистые пряди волос закрывают меня завесой.

Во что я вляпалась?

Сердце бешено колотиться в груди, не могу унять сбившегося дыхания.

Пиликающий телефон привлекает внимание.

«Поздравляем с новой должностью».

Ладошки холодеют. Откуда они узнали? Они следят за мной даже здесь?

Оборачиваюсь. Взгляд мечется по комнате. Замечаю скрещенные на себе камеры видеонаблюдения: три под потолком, одна на компьютере и еще две следят за дверью в кабинет босса и входом в приемную. Слишком много камер для небольшой приемной, как по мне.

Кожа начинает чесаться от чужих проникающих взглядов.

Ту же гоню от себя надуманные страхи. Вряд ли похитители моей семьи смогли забраться так глубоко в эту компанию. Иначе зачем тогда им я?

Выдыхаю, с опаской косясь на камеры.

Беру смартфон и печатаю ответ.

«Меня еще не взяли».

Три точки и карандашик заставляют прилипнуть к экрану и ждать ответ. Холодная капля пота стекает по виску.

« Настя, Настя. Новое условие – соврешь и твои родные умрут!»

«Я не вру! Мне дали испытательный срок!» - восклицательные знаки как крик!

«Месяц. А потом уволят». Зачем-то добавляю я.

«Если хочешь увидеть своих живыми – справишься раньше, чем за месяц».

«Я хочу поговорить с ними».

Тишина.

«Пожалуйста».

Тишина.

«Иначе…» - пишу и стираю. Снова пишу и снова стираю.

«Жди инструкций». Коротко и ясно.

Кладу смартфон на краешек стола. Снова собираю волосы в пучок. Достаю пудреницу и смотрю на свое бледное лицо с лихорадочно горящим румянцем.

Что делать дальше не представляю.

Более внимательно осматриваю кабинет. Рабочий стол с высоким креслом, интерком, компьютер, огромный МФУ в углу, шкаф с горой сваленных в кучу папок, комод с кофемашиной и уютный кожаный диванчик в углу. Выглядит новым.

Интересно, он действительно новый или к Замиру так редко заходят посетители?

Пока взгляд скользит по яркой кожаной обивке, в голове пульсирует неуместное сравнение: этот уютный желтый диванчик как две капли воды похож на тот самый… темный кожаный, скрипящий под моей обнаженной спиной, когда ОН опрокидывал меня, нависал сверху, брал…

О, Господи! Низ живота болезненно тянет от давно неудовлетворенного желания.

Это глупости, все глупости. Мне надо думать о другом! О маме, об Адаме!

Зло откидываю на край стола тонкую мятую папку. Она скользит и, долетев до края, срывается вниз. Бумаги разлетаются по полу.

Блядь!

Поднимаюсь с кресла, чтобы опуститься на колени и собрать кипу разлетевшихся бумажек.

Слишком узкая ненавистная юбка не дает нагнуться, трещит по швам. Сжимаю ладошки. Твою мать!

Подтягиваю юбку вверх. Спасибо разрезу, теперь я хотя бы могу согнуться.

Шарю по полу, торопливо собираю листы. Несколько из них залетели под шкаф, наклоняюсь ниже, грудь почти касается пола, задница поднимается выше, протягиваю руку. Почти! Скребу ноготочками по краешку ненавистной бумажки.

- Ну давай! Давай же! – рычу зло.

- Вам помочь? – позади раздается бархатистый голос.

Замираю. Есть! Кончиками пальчиков мне удается подцепить один листочек. Вытаскиваю его из-под шкафа и оборачиваюсь.

В дверном проеме, облокотившись об косяк, стоит невысокий мужчина в дорогом костюме.

Руки скрещены на груди. Небольшие ухоженные ладони абсолютно точно никогда не поднимали ничего тяжелее ручки.