Сидя с закрытыми глазами, потягивая пиво, Ахмед не видел, как подошел Зак, только почувствовал, как кто-то потянул его за наушник, а потом услышал:

– Ассаламу алейкум!

«Мир да будет с тобой».

Ахмеду не нужно было открывать глаза, чтобы увидеть, что это Зак. Больше никто его так не приветствовал. Знакомые американцы бросали ему: «Привет!», а его арабские друзья при встрече говорили: «Киф халак» – «как поживаешь».

Он ответил:

– Алейкум салам, – повернулся и обменялся рукопожатием с Заком Данлопом, отличным парнем и неверным.

Зак скользнул в кабинку, и тут же принесли посланное Эмметом его обычное пиво – «Лайонсхед».

Ахмед ухмыльнулся и взял свою бутылку.

Вместо того чтобы отхлебнуть, Зак скользнул ладонями по столу, потом, улыбаясь, поднял их. На столе лежала головоломка, которой Ахмед восхищался, увидев в витрине магазина, когда они в последний раз ходили вместе на обед.

То был упакованный в зеленый пластик кубик из крошечных намагниченных деталек, которые можно было расположить тысячами разных способов, а потом, если повезет, вернуть головоломке форму куба. Ахмед тогда хотел его купить, но им пришлось возвращаться в офис.

– Ну зачем же ты, Зак, – сказал Ахмед, беря подарок.

Зак с вопросительным выражением лица приподнял брови. Доволен ли Ахмед?

Ахмед был доволен.

– Спасибо, старик.

– Без проблем, чувак.

Зак всегда делал такие вещи – так, как будто это были сущие пустяки. Казалось, он получал удовольствие, раздавая деньги и вещи, – хотя и не так, как его жена, Зения, которая организовывала тщательно продуманные благотворительные мероприятия, попадавшие в выпуски новостей. Все попрошайки знали Зака. У него находилась пятерка для каждого, кто протягивал руку, даже для парня с собакой, арестованного за торговлю наркотиками, из своей чашки для милостыни. Если просили – Зак давал, и давал, если не просили. Его сослуживцы знали, что нужно быть осторожней в разговорах, когда рядом Зак. Восхитись чем-нибудь, когда он слышит, – и скорее всего, эта вещь у тебя появится. Но никто не чувствовал, что Зак рисуется. Он не искал похвалы. Он просто был настолько удачлив, что его удача как будто переливалась через край и выплескивалась на всех, кого он встречал. Не один раз скорбная история о том, что у кого-то из местных деловые неприятности или кто-то вот-вот потеряет дом, кончалась счастливо благодаря анонимным пожертвованиям, и Ахмед подозревал, что за пожертвованиями стоит Данлоп. Он мог бы иметь гигантское самомнение, потому что удача не оставляла его, но самомнения у Зака не было. Он как будто всех любил и хотел помогать каждому, кто попадался ему на пути. Ахмед был уверен, что Зак раздавал больше двух с половиной процентов, требовавшихся от мусульманина [46].

Один раз Ахмед наткнулся на Данлопа, когда тот что-то бормотал себе под нос, и Зак признался, что беседует с Богом, которого он называл Чувак Номер Один. Он был бы идеальным мусульманином, и Ахмед мечтал научить его шахаде – исламскому свидетельству веры: «Ла илаха иллалах ва ашхаду анна Мухаммадан расулюллах» («Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его»). Чтобы принять ислам, Заку достаточно было просто продекламировать это с истинной верой. А потом они вместе могли бы изучать святой Коран.

Ахмед посмотрел на пиво Зака.

– Все еще не можешь расстаться со студенческими привычками? Теперь ты мог бы позволить себе другое пиво, хвала Аллаху.

Одним из их развлечений было чокаться бутылками.

Данлоп с блаженным видом отпил глоток, потом выдохнул с удовлетворенным видом знатока.

– Я никогда не разведусь с «Лайонсхедом». Это лучшее пильзенское пиво в мире.