Собираюсь с духом, нехотя киваю на деревянный столик с лавочками под высоким, тенистым клёном.

— Прекрасно.

Располагаемся там. Адвокатишка с умным видом раскладывает на столе свои дурацкие бумажки. Я продолжаю покачивать коляску, вместе с этим изучаю договора. Я больше не беременна, но меня продолжает тошнить. Понятное дело благодаря чему.

Странно, Игнат не подходит. Он продолжает находится рядом с калиткой, присев на скамье возле неё. Делает вид, что любуется табуном, пасущимся неподалёку, я же уверена, он слышит каждое наше слово, предельно сконцентрирован на разговоре. Решил, значит, общаться только через адвоката, пока не задобрю его раздутое Эго?

Адвокат, словно малому ребёнку, объясняет мне на пальцах о том, что меня ждёт, если я не соглашусь на требования бывшего мужа. Проще говоря, запугивает.

— Полное лишение материнских прав!

Тычет мне какие-то законы, от которых голова кругом.

— Невозможность видеться с ребёнком вообще!

Под гнетом страха и жёсткого пресса, приходится согласиться с проклятыми условиям. Только ради сына. Потому что он — моё всё.

— Что он требует от меня?

— Главное условие — Игнат Игоревич проводит время с сыном. Не менее двадцати часов в неделю.

Через силу, через боль и отчаянье я ставлю подписи в нужных местах, еле-еле сдерживая дрожь во всём теле, из-за чего подписи получаются немного корявыми.

— Премного благодарен, — радуется толстый колобок, складывая бумаги в свой отвратительный портфельчик с таким трепетом, будто они золотые. Понятное дело, на сделке он получит жирный гонорар.

— Всего доброго, — откланявшись покидает дворик, неся свою тушку к выходу.

Наблюдаю за ним издали, когда подходит к бывшему мужу, они жмут друг другу руки, толстяк продолжает перед ним выслуживаться.

— Порядок, Игнат Игоревич, всё оформлено официально, — тряхнул перед ним портфельчиком с торжественной улыбкой, — если будут какие-либо вопросы, обязательно звоните. В любое время.

— Спасибо, Михаил, — до меня доносится низкий, наполненный льдом голос, внутренности леденеют. — Через пару минут переводу на твой счет оставшуюся часть суммы.

Как же мне противно вот это всё выслушивать…

— Взаимно, дорогой друг! — выдавливает лыбу и кланяется. — С вами приятно иметь дело.

— Мой человек отвезёт вас обратно в город.

Адвокат удаляется, Игнат разворачивается ко мне лицом. Его лицо такое холодное и жёсткое, словно выточенное из ледяного камня. Я мгновенно замерзаю под гнётом глубоких, грозных глаз, словно невероятным образом перемещаюсь на северный полюс.

Его глаза, дикие и хищные, наполненные бесконечной властью пристально меня изучают, заставляя меня чувствовать себя полностью голой и беззащитной. Холодные, зеленые глаза скользят немного в сторону и застывают на коляске. Игнат начинает уверенно двигаться к ней.

— Ты приняла верное решение, Лида, хорошо, что ты подумала о сыне.

Да пошел ты…

О как я мечтала выкрикнуть это в его ледяное, бездушное лицо!

У меня сработал какой-то рефлекс, я рефлекторно загородила ему путь собой, пряча за своей спиной люльку с малышом.

— Отойди, — мрачно потребовал он, его глаза опасно сверкнули.

— Нет. — Сжимаю кулаки.

— Я могу взять тебя силой…

Неожиданно рука Игната упала на моё бедро, устрашающе и горячо его сжала.

— Не прикасайся ко мне! — попыталась взбрыкнуть, но он шагнул вперёд и вжал моё хрупкое тело в своё — большое и твёрдое. От ядовитой близости закружилась голова, в горле образовалась пустыня, мне стало нечем дышать. Игнат властно прижимал меня к себе, обвил рукой талию и кровожадно смотрел на мои губы.

— Меня заводит, когда ты сопротивляешься!