Выбора не было – впереди их ждал Монастырь «Обитель розовых облаков».

У ворот храма действительно было столпотворение. Стражники применили силу и разогнали часть вооруженных людей из свиты маньчжуринского посла, готовых за своего короля утопить весь мир в крови.

Предъявив пайдзу из белого нефрита и письмо Губернатора смотрителю храма сквозь небольшое отворившуюся щель для передачи писем, цензор заметил, что лицо, выглянувшее в отверстие было неприветливо угрюмое. Лицо сторожа было покрыто пятнами от оспы видимо, он страдал какой-то болезнью, его подбородок постоянно судорожно качался, а руки, принявшие вещи тряслись и тоже были в пятнах, вообщем вид у него был весьма и весьма болезненный.

Что-то подсказывало цензору, что кажется, в храме их ждало множество неприятностей….

Сноски:

[1] Китайская пословица

[2] В Гуанжоу есть кантонский диалект

[3] Город в Китае

[4] Город цветов

[5] Город воды, несущий свои воды.

[6] «сберечь ноги» имеется, что подъем крутой, много коряг.

[7] Жемчужная река

[8] Великий Шелковый путь

[9] Щедрости – коррупции

[10] Мера веса: примерно 4 килограмма

[11] Незамужняя женщина, старая дева.

[12] Хоу – титул Наместника провинции

[13] – обратное действие, противодействие

[14] Ханьфу – традиционный костюм Китая.

[15] По современному – министр иностранных дел

«Не хвались знаниями тысячи сутр,

Не гордись дарами, принесенными

в жертву божествам.

Только смирение дарует мудрость».

Стоило цензору въехать в храм, как его самого охватило чувство восхищения. Настолько великолепный вид открывался взору! Картина и, правда для непривычного взгляда открывалась просто восхитительная: с одной возвышенной горы, на которой был возведен храм на другие горы, сплошь заросшие соснами и ниспадающие водопадные комплексы у подножия этих гор. Здешний вид захватывал дух, здесь на вершине, казалось, под самыми небесами – было самое уединенное место в мире от мирской суеты.

Горный воздух и цветущие деревья сон-цфа[1] опьяняли непривычного к здешним местам человека не хуже вина, а густой и стелящейся с гор туман окидывал загнутые красные крыши павильонов, сделанные из бамбука, опускался вниз и стелился к вычурным зигзагам узорной плитки прямо под ноги. Там где не было дорожек, был высажен шалфей гуарани, имеющего незабываемый глубокий синий цвет, уместно чередовался с ковром из темно-зеленой насыщенной травы.

Атмосфера отрешенности отрывала новый потаенный мир, в котором можно было познать себя, оградившись от всего остального мира. Священное место должно было быть огорожено от несчастий, казалось, беды не трогали это место.

Цензор напомнил себе, что храм «Розовых Облаков» не только сохранил первозданную красоту, но и хранил здесь свои собственные секреты.

Монастырь сурово встретил их мраморной стелой с высеченной надписью и уставом[2]. Надпись эта гласила: «Превыше всего десять священных добродетелей, включающих в себя:

Не убивать

Не брать того, что тебе не дали

Соблюдать обет безбрачия

Не лгать

Не пить спиртные напитки

Есть только в отведенное для еды время

Не носить украшений

Не искать чувственного удовольствия в танцах, пении, публичных представлениях

Не искать жизненных удобств, комфорта

Не копить богатство

– Господин, как мне известно: первые пять правил принимались учениками в момент поступления. Затем, после торжественного акта принятия в послушники, на него возлагались еще пять, – кажется просвещённый в таких делах слуга Ван Эр, поделился информацией с цензором, которая была известна ему.

–Я бы не перенес здешние правила. Вот, например, – слуга зачитал одно из высеченных обетов – монахам запрещается спать на больших и удобных постелях. А как тогда прикажете отдыхать? На жесткой скамье? – слуга перешел с следующей стеле и продекларировал: