– Просто я уже засиделся в этих четырех стенах, и стоит больше бывать на свежем воздухе под солнцем.

– Я тебя еще и уговариваю! Ты уже все решил.

– Так что зови всех, – повторил он, ласковым шепотом дыша в ее ушко.

– Хорошо, я позову. Но не факт, что ОНИ Вас отпустят…

– Куда они денутся, мы же поедем все вместе!

– Надеюсь, ваша новая задумка не опаснее предыдущих!

– Уж точно безопаснее! – подмигнул мужчина своей женщине.

Сколько бы внимания и ласки он не уделял ей – все равно этого недостаточно, он это прекрасно понимал, но делал все что мог. В его сердце все еще жила любовь к другой женщине.

Жожо ушла, и как только ее тонкая фигурка скрылась из виду цензор опустился на скамью. Он был еще так молод, но чувствовал себя таким уставшим. Левое колено болело, правая ступня снова опухла от ходьбы и ныла. Достаточно геройств на сегодня, он в конце концов преодолел лестницу.

Фэй-Фэй вернулась после тренировки вместе с мечом и сияющими глазами, как всегда бодрая с боевым духом. Она положила меч рядом с собой и села рядом, по левую сторону от цензора. Справа села Жожо. Ван Би умостился напротив по середине, заняв почти половину скамьи. В кресло рядом сел старик, следящий за садом. Все были в сборе, даже колонок, которого цензор поднял на колени, чтобы почесать лоснящуюся спинку, и цензор начал говорить:

– Как Вы знаете, до меня снова дошло письмо от бабушки по отцовской линии. Бессмысленно скрываться… к тому же она живет в Яншо, а там чудесная природа и наивкуснейшая еда…

Он приготовил слаженную речь, которую озвучил далее вполне убедительно, приказав всем собираться для путешествия, захватив самые необходимые вещи, уложить их повозку и приготовить еду и корм для лошадей в дорогу.

– Надеюсь сами Вы поедите в крытой повозке? – уточнила Фэй. – в вашем то состоянии лучше воздержаться от поездки верхом.

– Конечно. Мне еще рано так геройствовать, – добавил он помедлив и перевел взгляд на садовника.

– Поэтому, оставляю дружище поместье снова на тебя. Следи за огнем, не оставляй без присмотра. Еду для тебя и свежее мясо для колонка будут приносить каждый день, так что тебе не придется покидать поместье. Однако тех, кто поедет со мной – я обязан предупредить о кое чем важном…

Все застыли, глядя на цензора, боясь перебить или вставить слово.

Он коснулся забинтованной руки и прикусывая губу, сказал:

– Моя бабушка по отцовской линии преклонного возраста и немного не в своем уме. В силу возраста у нее имеются большие проблемы с памятью. Она будет говорить странные вещи, не поправляйте ее и соглашайтесь со всем, что она Вам скажет, чтобы не обидеть. Она действительно верит во весь тот бред, что говорит.

– Ты собрал нас всех здесь, я думал, чтобы сообщить печальную новость, я думал ты поедешь вступать в наследство, – облегченно выдохнул Би Эр. – Фух, все не настолько страшно.

– Я Вас предупредил, так что потом не удивляйтесь. Сами все скоро е увидите. Я не мог не сказать Вас об этом заранее. Поэтому, не удивляйтесь там ничему. Она не всегда была такой странной, но в силу возраста, увы… – немного неловко было признаваться перед самыми близкими людьми и будто бы оправдываться. Эта тема была ему неприятной, и он постарался скорее закончить, чтобы больше ее не касаться.

– Тогда понятно, откуда эта дурная наследственность, – пробубнил слуга и что-то еще себе под нос, спеша удалиться по своим несущественным делам, а сам наверняка завалится спать.

– Что ты там сказал про дурную наследственность?– цензору хахотелось догнать его и дать пинка, но он не мог. – Ты знаешь, что по законам империи – оскорбление чиновника первого ранга карается обрубанием языка, и это в лучшем исходе, в худшем – казнью через повешенье.