А разве нет?

Этого Ганелон не знал.

Он устал, его тело болело.

Он наконец медленно поднялся, опираясь на сильную руку брата Одо.

Наверное, брат Одо захотел бы услышать о том, что совсем недавно вода в пруду стояла так высоко, что переливалась через плотину… К тому же эта костяная пластинка… Ганелон уже открыл рот, чтобы рассказать о своих сомнениях брату Одо, но что-то удержало его от слов…»

«…смрадный переулок, грязь, нечистоты – все, как везде, как даже в замке Святого ангела. Рим пуст. Ганелон даже видел волчицу в Колизее. Она поднимала острую морду к низкому небу, серо опрокинутому над пустым вечным городом. Вой низкий и тоскливый внезапно срывался, гас. Всадник, медленно выступивший из тумана, густо плывущего с невидимого Тибра, ругнул споткнувшуюся лошадь:

– Короля Ричарда увидела, скотина?

И снова туман. Снова тишь, вой волчий.

Рим пуст. Пусты дома. Пусты мертвые переулки.

Дева Мария, Иисусе сладчайший! Ганелон отчетливо чувствовал: место, которое он ищет, где-то рядом. Отправляя Ганелона в Рим, брат Одо сказал: нужное место ищи за колонной Траяна, где-то возле Вороньей бойни. Там, в узких переулках, среди бедных огородов и виноградников, должен стоять старый пыльный дом, сложенный из камня, но с деревянным чердаком. Дом этот поставлен в два этажа, но главное в нем вовсе не два его этажа и даже не чердак, а то, что снаружи не видно, – подвал. А чтобы понять, куда ты пришел, правильно ли ты пришел, тебе придется принюхаться. Со стороны искомого дома должны долетать некие необычные запахи – может быть, незнакомых трав, странного зелья, даже крови, а может, адской серы. И непременно должен виться хотя бы слабый дымок над каминной трубой, даже в самое теплое время года.

Брат Одо сказал: найди указанное место и найди старика.

Это еретик, сказал брат Одо. Он еретик и тайный тёмный маг.

Старика зовут Сиф, его кличка – Триболо. Так его прозвали на улицах Рима – Истязатель.

Смутной памятью, во многом размытой болезнью, Ганелон обращался в прошлое, восстанавливал то, что случилось семь лет назад.

Однажды в замок Процинта тоже приходил тёмный маг, вспоминал он.

Тощий грязный старик – длинные пальцы с явственными узлами суставов обожжены кислотами, на голове красная шапка, на плечах черный, как ночь, плащ, может, бархатный и такой длинный, что запачканный пылью конец его волочился прямо по полу. Тощий грязный старик много времени проводил наедине с Амансультой, но чем они занимались, этого никто не знал. Старик уже тогда выглядел старым, и уже тогда его звали Сиф, но прозвище Истязатель в те поры никому не было известно. Чтобы заработать такое прозвище, старик, наверное, немало поистязал живых тварей, добиваясь раскрытия великих тайн – как движутся, например, лапки, почему моргают глаза, зачем движения и поступки некоторых тварей как бы копируют человеческие и всякое тому подобное.

Триболо.

Истязатель.

У старика, несомненно, есть помощники, но помощников Ганелон не боялся. Он решительно отверг помощь брата Одо и отправился на поиски гнезда еретиков один. Он знал, что справится, ибо знал, что бояться следует не людей, а злых чар. Потому и шептал про себя неустанно: «Фиат волюнтас туа… Да будет воля твоя… Ет не нос индукас… И не введи во искушение…»

Воистину умирает Рим.

Даже в квартале Борго так грязно, что ноги тонут в нечистотах.

Ноги тонут в нечистотах и на подходе к Латеранскому дворцу. Как гигантская, оставленная моллюском раковина, гулкий, но пустой Рим никак не может вновь заполниться живой жизнью. Зато живая жизнь кипит на дорогах. Там неустанно взывает к будущим паладинам, неустанно поднимает новых святых странников неистовых пилигримов на великий подвиг святого креста все более и более крепнущий голос великого понтифика апостолика римского – новоизбранного папы Иннокентия III: «Очнитесь, верующие! Разве не пора спасти наследство нашего Господа, вернуть Святой римской церкви те места, которые сам Иисус Христос освятил своею земной жизнью?»