– Ну не могут быть у больного такие показатели.

– Сейчас, подождите, я отойду минуты на три, и аппарат исправится.

Наталья отходила в сторону, аппарат на какое-то время «зависал», а потом начинал давать показатели больного.

– Теперь я на него уже не влияю, – говорила Наталья. – Это уже реальные показатели, а то были мои, можете проверить.

Народ на Наталью стал смотреть странно. Особенно когда она говорила: «Не троньте этого больного, он все равно помрет» или «Не бросай работы, надо откачать – выживет».

В медицине есть очень жесткое правило: больные делятся на легких, средней тяжести, тяжелых, очень тяжелых и безнадежных. И вот эти безнадежные Натальей считывались очень легко. Девушка работала до последнего, потому что она не имела право бросить человека. Когда она стала проговариваться, у многих опускались руки.

– Ребята, к утру вывезем, не надо.

– Лучше молчи, а то работать уже неинтересно.

– Хорошо, буду молчать.

А иногда трудятся, трудятся, смотрят на Наталью и спрашивают:

– Что с этим будет?

– Вы же сами сказали – молчи, вот я и молчу.

– А если серьезно? Чего ждать от этого больного?

– Через два часа даст снова остановку сердца, через четыре вывезем.

Все так и происходило, как говорила Наталья.

Был такой случай, когда один пациент лежал после операции вторые сутки, они до трех суток лежали, и если ничего не случалось, их переводили в палату. Его завтра собирались переводить в палату, потому что у него были хорошие показатели, и вдруг буквально на глазах персонала у него остановка сердца, он перестает дышать. Врачи спохватились, стали заводить сердце.

– Он же вот только что с нами разговаривал, – сказал врач.

«Положено приводить в себя максимально 15 минут, но это уже много, обычно 7—10, а потом мозг умирает. Уже вернешь овощ, а не человека».

Прошло 12 минут, врач говорит:

– Мы уже из нормы вышли. Кого вернем-то?

А у Натальи было четкое ощущение, что не его эта ситуация, больной не должен умереть, не его эта смерть. Происходит то, чего не должно быть. И она сказала:

– Откачивай дальше – будет результат. Как он вошел в это состояние, так он из него и выйдет. Даже смотри, есть реальные показатели. Когда больной лежит на кровати, у тела есть одна особенность: если клиническая смерть, то у тела напряжение присутствует; тело живое – оно просто переходит на другой режим жизни, отсюда понятие клиническая смерть. Когда наступает биологическая смерть, там одна-две минуты буквально, даже меньше, когда тело имеет особенность расслабляться, и оно как бы опускается, уходит в кровать. Так вот этого не произошло. А это значит, что это клиническая смерть. Смотри, даже визуально видно, что тело напряжено.

– Слушай, а действительно тело не опустилось. Если не присмотришься, ты этого не увидишь. Мужик здоровый, грузный, там непонятно. Когда тело проседает, с этого момента оно начинает холодеть, труп, а здесь нет этого.

– Качай, сейчас заведем, – сказала Наталья.

Прошло 15 минут, сердце не заводится, и вдруг какое-то переключение произошло, мужчина как вошел в это состояние, так и вышел. Сердце завелось, его быстро привели в себя, в течение получаса сняли его с аппарата, он на всех смотрит круглыми глазами и спрашивает:

– А что вообще произошло?

У всех руки опустились, а врач сказал:

– Слушай, ты умер. Скажи ей спасибо, – доктор показал на Наталью, – это она настояла, иначе ты бы уже тут трупом был.

«У тела, у сознания и подсознания есть такой механизм, он может резко выключиться и тут же резко включиться. Сколько людей теряли сознание, происходила остановка сердца, и казалось бы, все, вдруг этот человек резко открывает глаза и приходит в себя, кто-то помнит этот момент, кто-то нет. Информация эта внутри, но сознание не помнит, оно же было отключено. Какие-то потом отклонения будут. Так как много лет прошло, может быть, они уже и были. Но вряд ли они будут значительными, так как у него сработала система выключения – включения».