В полночь пятницы, 30 января 1953 года, у стен Пюхтинского Успенского монастыря Русской православной церкви остановился автомобиль с таллинскими номерами. Из машины вышел армейский старший лейтенант. Его причастность к МГБ выдавали короткая стрижка, бритая шея и лакированный козырёк фуражки. Он негромко постучал в калитку, она тут же со скрипом открылась для него. Этот визит здесь ждали. Через пятнадцать минут офицер вышел, держа в руках листок бумаги со схемой пути от деревни Куремяэ куда-то через лес, к Богородской горе.

Монашка монастыря посмотрела в глазок калитки. Ночь стояла светлая. Полная луна на чистом небе отражалась недавно выпавшим снегом. Монашка видела, как офицер внимательно разглядывал схему, потом аккуратно сложил свой листок, сел за руль и уехал.

Менее чем через час офицер оставил машину на окраине деревни, дорога кончилась. Дальше он прошёл пешком десять километров по тропинке через лес, к землянке монаха-отшельника, живущего у подножья Богородской горы. Ему было приказано затемно привезти этого человека в город Силламяэ. На конспиративной квартире в Силламяэ их встретил капитан МГБ. Офицеры обменялись паролям, и конвоир удалился. Седой благообразный старец перешёл под покровительство капитана, который проследил, чтобы монах переоделся в заранее приготовленную для него цивильную одежду, сложил свои пожитки в небольшой чемоданчик и позавтракал. В 5:30 монаха, сейчас более похожего на профессора математики, провожатый МГБ привёз на вокзал и посадил в проходящий поезд Таллин – Москва, делающий здесь пятиминутную остановку. В заранее выкупленном купе их ждал человек в штатском с надменной ухмылкой и таким же взглядом, прикомандированный из Москвы. Здесь произошла передача «объекта» по заведённому порядку: из рук в руки.

Всю дорогу они ехали вдвоём, молча, в закрытом купе. «Профессор» дважды просился в туалет и выходил туда только в сопровождении «хвоста». Бывалый конвоир, как ни странно, туалетом не пользовался. На вокзале в Москве «профессор» был передан следующему офицеру МГБ, который привёз его на конспиративную квартиру, оборудованную всем необходимым для длительного автономного проживания. Как отметил для себя монах, квартира находилась в доме по Архангельскому переулку напротив закрытой ныне церкви Архангела Гавриила, и подумал: «Поди, и переулок сто раз переименовали и уничтожили церковную реликвию – древнюю икону Богоматери, написанную преподобным евангелистом Лукой и привезённую из Полоцка специально для этой церкви святейшим князем Александром Меньшиковым, ироды». И тут же осудил себя за эти мысли: «Негоже отшельнику всякие поношения и мирские думы».

Монах не понимал, чего от него хотят эти люди и как долго он здесь пробудет. Однако очень скоро эти вопросы перестали его тревожить. Как человеку самодостаточному, ему было комфортно жить в одиночестве. Он научился не грустить о прошлом, которого уже нет, и не думать с тревогой о будущем, которого не знаешь, и его тоже нет. Потерять можно только настоящее, и потому он праздновал летящий днесь. Он давно и глубоко осознал, что так называемый реальный мир есть проявление нашего сознания, и ничего более. Мы сделаны из того же вещества, что и сон. Мир именно таков, каким мы создали его себе сами.

Вселенная, которую он носил внутри себя, была нисколько не меньше той, которая была за пределами его тела. Кроме того, посвящённые люди знают, что Вселенная фрактальна, то есть самая малая её часть отображает всю Вселенную в целом. Она доступна исследованию. Продолжая наблюдать, как из ничего возникают миры, он путешествовал по отдалённым уголкам своей Вселенной, наслаждаясь тишиной и никогошностью.