Гринёв увернулся, ударил нападавшего почему-то палкой, а не саблей и истошно заорал:
– Батюшка, Пётр Андреич! Выручай, прибьют душегубы, а я ещё конька хранцузкого не пробовал!
Гринёв бросил палку и попытался убежать. За ним погнались уже двое. Третий душегубец свалился как подкошенный после удара палкой, то ли убитый, то ли контуженый. В темноте раздался лязг вынимаемой из ножен сабли.
– А ну стоять, сукины дети! А лучше лежать если жить охота! – сзади ринулся в атаку второй Гринёв.
– Смотри-ка, Пашка! Раздвоился чёрт проклятый! Хрен тебе! Убьём двоих – возьмём двойную плату!
В наступившей тьме было не разобрать, кто кричит, кого бьют, но ясно было одно – у второго Гринёва сломалась сабля, но он казалось видел в темноте и вовремя нашёл брошенную палку Гринёва первого. Бой шёл с переменным успехом, Гринёв первый отполз подальше и с тоской от стыда за трусость пытался разобраться в происходящем. Меж тем Гринёва второго удачно пропороли в брюхо и резанули до самого бока. К удивлению и ужасу татей из брюха кишки не выпали, разлетелись во все стороны перья. Тати застыли в ужасе, за что и поплатились жизнями от мощных и точных ударов палкой в основания грешных черепов.
Конный патруль прискакал как всегда вовремя.
– Всем замереть на месте! Кто здесь Гринёв!
– Я, я Гринёв!– проблеял из кустов Гринёв первый.
– Нет, Савельич, теперь я Гринёв, -сказал Гринёв второй, вытирая кровь и пот со лба, – Господа, вот мои бумаги.
– Ну и заварили Вы тут кашу, Пётр Андреевич! – сказал удивлённый старший группы.
– Да уж, господа, пришлось окропить первый снежок красненьким. Почему задержались?
– Да виданное ли дело читать депешу с поэтапно расписанным Вашим будущим убийством, написанным Вами же? Мы подумали, да и не только мы, что Вы Пётр Андреевич, извините не в себе. Но потом вспомнили тайный приказ из сами знаете откуда, чтобы выполнять все Ваши указания.
– Простите, господа, время поджимало, я мало следил за стилем написанной мной записки, видимо получилось очень путано. Вон того ударил Савельич, он без сознания. Везите его в приказ и глаз с него не спускайте! Рядом с ним сидите, но чтоб был живой. Если он случайно поперхнётся ночью или случайно удавится, я вас самих удавлю, нет, лучше отошлю в тайную канцелярию, там с вас три шкуры заживо снимут. Я по пути сюда ещё троих зарубил, мертвяков уберите, а кровь присыпьте. Всё, я спать, пойдём Савельич.
– Пётр Андреевич! Рапорт, рапорт напишите!
– Да скачите вы уже в задницу!
Глава 4
Усталые, но победившие они возвращались домой.
– А лихо мы их, Савельич обдурили!
– Полно Вам, барин, куражиться! Уже давно тридцатник перевалило, а всё дитё дитём!
– Я давно уже не барин, а неизвестно кто, а что дитё, так на то ты мне в няньки приставлен.
– Да какие няньки! Я же дряхлый старик, уже путаюсь где и как Вас звать – величать, ну остепениться пора уже! У других вона хозяева сидят за столом и пишут, и при деле. А Вы всё саблей махать! А если б меня старика прибили? Вечно на рожон лезите! Саблю вона фамильную в крошку! Видал бы ваш батюшка!
– Да, жаль, хороший был инструмент, но тут выбирать не приходилось: или сабля, или моя голова.
– Надо было ещё позавчера съезжать от сюда, бумаги готовы и отправлены, так нет, надо ж за руку схватить!
– А кто мне на слова поверит, нужны языки и доказательства.
– А взял бы и свёз всех негодяев канцелярию, слава богу, пытки опять разрешили, там бы на дыбе быстро языки поразвязались!
При упоминании пыток, Пётр Андреевич вздрогнул. Ещё свежи были в памяти казематы и каторга. Так бы и сгнил бы там, если б не Арина.