Наконец, сквозь стену кустарников сирени проявилось интересное здание.

– Вот, девочки, мы и вышли к замку, а точнее, к его левому крылу. Сейчас вы увидите огромную двухэтажную веранду. Сюда, сюда, здесь тропинка. А вот и веранда.

Хотя первый и второй этажи здания состояли, можно сказать, из одних окон, тем не менее оно показалось мне громоздким и довольно безвкусным. Возможно, в те времена эта постройка вызывала море восторга. Веранда мне что-то напомнила, но что именно, я так и не вспомнила. Узорчатые рамы на первом и втором этажах были без стекол, в некоторых просто торчали осколки. Потолок на втором этаже, просматривающийся через окна, выглядел неприглядно из-за грязных подтеков с крыши. Скорей всего, этой части замка реставрация еще не коснулась.

Как объяснила нам Дарья Артемовна, в здание можно попасть и через веранду, но ей хочется провести нас внутрь через парадный вход, тем более что в беседке перед замком нас ждет Эдуард Львович. Мы обогнули веранду, и Дарья Артемовна повела нас прямиком к круглой белоснежной, под стать фасаду замка, беседке под красным куполом. На ступеньках с распростертыми объятиями стоял мужчина среднего возраста, невысокий, с приятным животиком, в легком пиджаке бежевого цвета и такого же цвета широких шортах ниже колен. На ногах были марокканские бабуши из натуральной кожи с изогнутыми носами, что невольно вызвало у меня улыбку. Вот бы заменить его каштановые с благородной проседью волосы до плеч на совершенно белые, а каштановую козью бородку – на длинную до груди и тоже белую. Сбросить бы килограммов двадцать, и вышел бы всем известный старичок. Правда, совершенно не помню, были очки у сказочного персонажа или нет, а вот на носу Красинского поблескивали желтыми линзами стильные очки.

– Милые дамы, приветствую вас в Киткан-холле, – торжественно произнес Эдуард Львович. – Надеюсь, Дарьюшка не все поведала вам о замке?

– Зачем вы меня обижаете? – Игриво нахмурилась Дарья Артемовна. – Я рассказала девушкам совсем немного.

– Ну, что ж, Дарья, ты меня успокоила. Итак, позвольте представиться: Эдуард Львович Красинский, реставратор, арендатор этого замка, правда, по доверенности, а также экскурсовод.

Мы тоже назвали свои имена.

Эдуард Львович радушно пожимал руки моих подруг. Когда же очередь дошла до меня, он вдруг воскликнул, задержав мою руку в своих ладонях:

– Ба! Глазам не верю: Анна Михайловна! Вылитая госпожа Киткан!

– Я же вам говорила, – обрадовалась Дарья Артемовна. – Сходство невероятное.

«Господи, да они здесь все ненормальные, – подумала я, – один кличет меня Асенькой и смотрит, как на привидение, другой величает госпожой Анной Михайловной и чуть ли не падает ниц».

Подруги восхищенно посматривали в мою сторону, будто у меня на лбу высветилось табло с расписанием рейсов самолетов в Париж.

Мне же стало не по себе. Я, наверное, покраснела или побледнела, потому что Эдуард Львович бросился меня успокаивать.

– Да не тушуйтесь вы так, милочка. Я понимаю вашу неловкость, но поверьте, ваша красота заслуживает того, чтобы примерить на себя образ прекрасной хозяйки замка. Эта великолепная идея пришла в прехорошенькую головку моей жены Беаты. Сейчас она с другом загорает на озере, к обеду подойдет.

– Извините, – перебила Красинского Дарья Артемовна. – Дело в том, что Сонечка еще ничего не знает об идее.

– Но, как же так, Дарьюшка?! – растерянно посмотрел на свою помощницу реставратор.

– Да это мелочи, в процессе работы оговорили бы их.

– Простите. О чем идет речь? – заволновалась я и посмотрела в ясные глаза Дарьи Артемовны.

– Успокойся, Соня, – улыбнулась женщина, положив руку мне на плечо. – Ведь я тебе обещала рассказать все на месте. Так вот. Идея заключается в том, чтобы создавать для экскурсантов, так сказать, живые картинки. То есть, все обитатели замка, ты и твои подруги в том числе, время от времени будут переодеваться в костюмы промышленника и его жены, а также их гостей. Например, Анна Михайловна в будуаре читает книгу или Анна Михайловна с подругами гуляет в саду, или сидит за столиком в тени старых лип. Представляешь, навстречу туристам идет сама хозяйка замка, будто сошедшая с картины, висящей в холле. Ну, согласись, здесь нет ничего предосудительного.