Скорее всего, искать корни этих образов следует в изображениях змей с драконьими лапами из афанасьевско-окуневского искусства III–II тыс. до н. э. на территории археологической Хакасии.

Все эти моменты указывают на возможную связь пеласгов, почитателей Красного змея – дракона, с окуневскими рисунками змеев – драконов, а также саяно-алтайскими легендами о Красном змее. Красные змеи – драконы пеласгов олицетворяли собой силу законности и мощь справедливости, отчего их греки называли drakоn, что означает «охранять зорким оком» или «пристальный взгляд». Это были положительные силы, чаще всего водной стихии из далекой Сибири. В изображениях драконов пеласгов можно усмотреть религиозный синкретизм между сибирской рыбой Кер-балыком (Байгулом или Аби), Змеем Ала (Красным змеем), а также собакой Сарамчын. Ведь не случайно создателем драконовидного корабля «Арго» (с головой собаки, туловищем змеи и хвостом рыбы) явилась всевидящая собака Аргос. Пеласгийский, или догреческий, Аргос (стоглазый пес, строитель корабля «Арго»), как и хакасский аргыс (дух – хранитель, товарищ, спутник), отличался необычайной бдительностью.

Некоторые кавалерийские подразделения римлян носили флаги с изображением красного дракона, доставшиеся им от пеласгов, а тем, в свою очередь, от сибирских панов – яванов (табанов). Как нам представляется, именно пеласги, предки этруссков или тирренов, пронесли свою веру в Красного змея (всевидящего дракона) сквозь века и расстояния. Они смогли донести предания о тех событиях темной истории грекам через обширные казахские степи, населенные андроновскими, а позже и киммерийскими племенами (как индоевропейскими, так и древнетюркско-угорскими). А сами греки, конечно же, сумели сохранить в своих письменных источниках кое-какие мифы и легенды из далекой Сибири, т. е. от индоевропейских андроновцев Обь-Чулымья. Значит, и миф об угоне коров Гермесом заимствован латинянами у греков, которые переняли его от яванов – «греческих» ионийцев, известных так же как пеласги. Следы пеласгов, как мы предположили выше, находим на юге Сибири.

Из еврейской «Книги Яшера» известно, что Пелег (праотец пеласгов) родился от змея – Эбера, а имя «Пелег» он получил от реки с переправой, по границе которой «во дни его земля разделена» между собратьями.

В вавилонской идеографической письменности тот же Пелег упоминается как «Пулукку – сын Эвирти (Эвера – Змеи)» или «Пулукку с переправы». Объяснения этого выражения были разнообразны. Однако становится ясно, когда обращаемся к фольклору и лингвистическому материалу народов Саяно-Алтая, которые позволяют выявить архетипы сознания, отраженные в значениях этих слов. Это хакасское слово «пулуг» – источник (вода); тюркское (турецкое) «евер» – змей; или сибирское «эбер – джебер» (кишмя как змеи). Есть хакасское выражение «пустыг пулуг» – священный источник.

По своему звуковому облику слово «пулуг» напоминает слово «пелег». Скорей всего, «пелег» – видоизмененное несколькими поколениями слово «пулуг» или, как напишут вавилоняне в своих текстах, «Пулукку – сын Эвирти».

Кстати, мотив легендарного Тархана – переправщика на лодке людей-«змей» из междуречья юга Сибири – вполне мог послужить причиной утверждать народу другого Междуречья, т. е. Вавилона, о неком «Пулукку с переправы». Значит, Пелег – сын Эвера, или тот же Пулукку – «сын Эвирти», т. е. «вождь с переправы», и есть древне сибирский тархан (предводитель). Создается впечатление, что «пелег» («пулукку», позже «пеласг») – это слово, образованное как калька от сибирского Тархана. Вернее, это слово-калька, сохранившееся от окуневско-андроновских слов со значениями «река» (вода), «переправа» и «предводитель».