Как и предполагал старший из безымянных, на гребень горы он выбрался ещё до захода солнца. Подумав о том, что на этой вершине не было ни одного из ныне живущих, и в какой-то мере он может считать себя первопроходцем, монах счастливо улыбнулся. Сейчас он не видел младших братьев, которые незадолго до этого момента вошли в проход. Даже если его братья не успеют до заката подняться к стоянке, которую сейчас собирался организовать безымянный, путь их будет несложным. До ночи они в любом случае дойдут. А ориентиром им будет служить дым от костра, на котором их старший товарищ приготовит им ужин.

Подумав, что отдохнул достаточно, старший безымянный связал несколько длинных веток, соорудив нечто, напоминающее сани, и начал спуск вниз к примеченному ранее сваленному дереву, по пути подбирая валежник, нарубленный им же, чтобы расчистить тропу, и складывая его на сооружённое подобие саней. Когда безымянный добрался до поваленного дерева, на его «санях» уже была внушительная куча веток, щепок и травы. Выбрав наиболее длинные ветки, безымянный аккуратно расставил их по бокам дерева и завалил полученное сооружение валежником. Застелив пол убежища оставшимся сушняком, мужчина критически осмотрел полученное жилище и, довольный увиденным, приступил к разжиганию костра. Памятуя о том, что в этих местах очень легко мог разгореться пожар из-за огромного количества прошлогодней листвы, устилающей землю, безымянный расчистил место под костёр, выложил из камней, изобилующих в ущелье, круг, и внутри полученного каменного очага разжёг огонь. Затем мужчина достал шесть початков кукурузы из взятых с собой в дорогу, завернул их в крупные лопухи и обмазал глиной, из которой состояла почва в Ущелье Миров. Положив кукурузу в костёр, он улёгся прямо на землю, решив, что теперь, наконец, сможет дать отдых своим усталым конечностям.

Средний безымянный спешил. Сейчас, когда беспокойство за младшего отступило, ощущение нависшей над избранной опасности гнало его, удваивая силы. В голове возникал образ младенца в корзине, увозимой врагом в спешащей куда-то повозке. Другое видение, более неясное – женщина с ножом над спящим ребёнком. Скорее всего, это ещё не произошло, но вполне могло бы случиться, если они не поспешат. Безымянный видел море крови, пролитое королём той страны, куда они сейчас направлялись, и на фоне этой крови неясное лицо избранной с огромными синими глазами. Мысли подхлёстывали монаха, он давно уже перешёл на бег, более не заботясь о том, успевает ли за ним младший брат. Тот просто обязан был успеть, чувствуя то же, что и он.

Подбежав к проходу, средний безымянный резко остановился. Он видел следы срезанного мха. Присев, монах потрогал камень в остром углублении дна прохода. Скользкий настолько, что, провалившись туда, можно было выбраться, только подтягиваясь на руках. А судя по тому, что стены прохода были такими же скользкими, единственная возможность для вошедшего в проход – застрять там навсегда. Безымянный вытащил кинжал и попытался вонзить его в стенку, подумав, что если она достаточно твёрдая, то, скорее всего, выдержит его вес, когда он обопрётся на кинжал. Но оружие не оставило на камне ни следа. Безымянный удивлённо вскинул брови. Что это за порода такая? Кинжалы хранителей были очень прочны, и он не знал ничего, кроме разве что некоторых драгоценных камней, на чём кинжал не оставил бы даже царапины. Но этот минерал не был похож ни на один из камней, которые были ему известны, хотя изучил он их немало.

Средний безымянный снова взглянул на очищенный мох и, поблагодарив мысленно старшего брата, который облегчил им путь, ползком начал пробираться по проходу. Уже нагнавший его младший брат быстро последовал за ним, даже не задавшись вопросом, почему средний брат пробирается по проходу именно таким образом. Он доверял своим братьям-монахам, и если они решили что-нибудь, то на это была своя причина, и не было смысла терять время, которого сейчас и так было мало, на то, чтобы это выяснять.