– Не лекарь я… – попытался объяснить рыжей «не белке» свою заминку, принявшись аккуратно промывать раны, начиная с глубокого пореза на лице.

Отмывал, как выяснилось в процессе, подростка, практически мальчишку, я около часа. И за этот час тот не очнулся. Периодически я проверял прерывающееся дыхание, не переставая прислушивался к неровному сердцебиению. Подстелив на землю промытые ключевой водой листья мать-и-мачехи, положил на них обнажённое тельце парнишки. И только после этого сообразил, что надеть мне на него нечего. Да и одевать его сейчас было боязно. Всё тело мальчишки было исполосовано чем-то острым – то ли саблей, то ли мечом, то ли ножом. Не разбираюсь я в этом.

– И что дальше? – неуверенно спросил я Лиска после всех совершённых над беднягой операций.

– Раны не глубокие, – отозвался зверёк. – Выживет! Только уход за ним нужен…

– Мне бы его в свой мир перенести, – подумал я вслух, переходя на другой край поляны за очередным пучком мать-и-мачехи. Подумалось, что мальчонку хотя бы травой укрыть нужно. – Там у нас врачи есть.

– Нет у тебя сил пока для такого, – покачал головой Лиск. Увидев, куда я иду, зверёк припустился за мной. – Здесь надо его лечить.

– И где? – я оглянулся кругом. – Мы в лесу. Тут людей вообще где можно найти?

– Людей? – Лиск подпрыгнул так высоко, что на мгновение завис возле моего лица. В глазках-бусинках сверкнуло что-то недоброе. Людей, скорее всего эта «не белка» не любила.

– Успокойся! – поймав зверька на лету, посадил того себе на плечо. – Не все люди одинаковы! Вот я, например…

– Что – ты? – перебил меня Лиск. – Ты-то тут причём?

– Я тоже человек! – безапелляционно заявил я. В прошлый раз мне не понравился намёк зверька на то, что к людям я лично не отношусь. Может, он и думает, что раз я по какой-то причине могу перемещаться сюда, то я не являюсь обычным человеком, но человеком при этом я оставаться не перестаю. Нагнулся за травой, которая, показалось, потянулась к моим рукам, нежно обволакивая пушистой стороной листков.

– Ну пусть будет человек, – покладисто произнёс зверёк.

Собрав растения, бросил взгляд на рыжего грызуна. Почему-то сегодня вид у зверька был потерянный. Обычно неунывающий Лиск, в этот раз был словно в воду опущенный. Даже тогда, когда мы наблюдали, как двое громил закапывали пацанёнка, тело которого я сейчас плотно покрывал листьями мать-и-мачехи, белочка не была такой удручённой. Но если что и случилось в моё отсутствие, я чувствовал, что Лиск мне об этом рассказывать не собирался.

– Тебе нужно в храм! – сообщил мне внезапно зверёк.

– В храм? – скептицизма в моём голосе было хоть отбавляй.

Я никогда не ходил по храмам. Нет! Иной раз я забредал в церковь просто для того, чтобы посмотреть на иконы, фрески, настенную живопись. Но всё это проходило сквозь меня, ничем не задевая мою душу. Это было, как сходить в музей. А сейчас… Сейчас это маленькое рыжее создание явно хочет не картинки мне показывать.

– В какой храм? – спросил, и, подумав добавил другой вопрос. – И зачем?

– В северный храм, – Лиск разговаривал со мной с такими же интонациями, как родители разговаривают с непонятливым малышом. – А зачем? – Лиск осмотрел меня с ног до головы и обратно. – Послушником будешь! – огорошил он меня.

– Ке-е-ем? – положив последний листок на тело мальчика, я быстро вытянул руку, схватил рыжую бестию за шкирку и поднёс к своему лицу, так что теперь я мог спокойно смотреть в его морду. Тот даже не трепыхнулся, повиснув тряпочкой в моих руках.

– Поставь на место! – усталость, сквозившая в интонациях зверька, заставила меня разжать пальцы. Лиск плюхнулся возле моих поджатых под себя ног. – Я сказал, станешь послушником, – терпеливо повторил он мне.