Моя голова закружилась, и образы присутствующих размылись. Тошнота подступила кверху. Я крепче вцепилась в железную решетку забора, прогоняя тошнотворный ком. Паника вновь овладела моим слабым телом, дышать становилось все труднее, а холод, казалось, пробирал до костей. Я закашлялась от собственных слюней.

Никто из ребят не мог заглянуть мне в глаза. Никто из них даже не мог смотреть в мою сторону. Они глядели по сторонам, в пол, избегая моего силуэта. Я столкнулась взглядом с Агатой, и заметила блестящие слезы на ее румяных щеках. Ей было больно. Сейчас она полностью испытывала мое страдание, она целиком переняла мою боль. Я отвернулась, понимая, что мне жаль ее. Жаль себя… И это ощущение было еще отвратительнее предыдущего.

Невозможность принятия ситуации сжигала меня изнутри, распаляя каждую клеточку моего организма. Я погибала, не имея силы умереть по-настоящему.

– Алекс, мы придумаем что-то…

– Нет, – моя голова не останавливалась крутиться из стороны в сторону. – Не придумаем. Мы не можем исправить это. Не можем найти выход. Не можем найти лазейку. Не можем вернуть их. Потому что… Они мертвы, – слезы быстрой рекой скатились по моим щекам. – Все они мертвы.

После последних слов меня согнуло пополам, и я схватилась руками за живот. Снаружи было чувство, как будто меня разрубили надвое. А органы взорвались от обжигающей боли, разлетаясь на мелкие ошметки.

Я не смогу собрать себя воедино.

Мои рыдания стали громче. А все вокруг стояли и смотрели на меня, не зная, чем помочь. Я и сама не знала, чем себе помочь.

В этот раз прощание не означало начало новой жизни. В этот раз прощание было самым настоящим концом.

И когда кажется, что хуже быть не может, то порой так и бывает. Хуже быть не может.

Я не смогла вернуться на похороны. Не смогла попрощаться, потому что не хотела этого. Отпустить их – означало потерять часть себя. А я не знала, кем я стану, если лишусь части себя. Поэтому я решила дать себе время. Позволить себе надеяться…

Но надежда умерла очень быстро. На следующий день ничего не изменилось, когда я проснулась. В комнате было пусто, Мэнди не пришла ночевать вчера. Я не винила ее. Мне было сложно смотреть на себя даже в зеркало, и я не представляла себе, что чувствуют друзья, глядя на меня. Мне не хотелось обременять их своей болью. Я желала им только счастья, а все, кто были рядом со мной – ощущали себя глубоко несчастными.

Я заставила себя встать с кровати, чтоб умыться. Это, в общем-то, все, на что мне хватило сил. Да и какой смысл был одеваться и приводить себя в порядок? Ради чего?

Одно я знала наверняка – чрезмерные эмоции ни к чему хорошему не приведут.

Натянув на себя черную свободную кофту и такого же цвета джинсы, я вышла в холл.

Вне моей комнаты происходило ровно то же самое. Совет разгребал оставшиеся проблемы после уничтожения Небытия. На школу им было плевать. Учебу никто не возобновил, и в кампусе остались лишь немногие из тех, кому некуда было возвращаться. Мертвые и ангелы с демонами, которые потеряли семью. Теперь школа была их единственным домом.

Я прошлась по длинному тихому коридору и вышла на улицу. Во дворе больше не слышался звон разговоров. Два ангела, которые проходили рядом, по всему видимому знали меня, потому что они по очереди сочувственно похлопали меня по плечу, прежде чем скрыться в здании.

Мне пришлось глубоко вдохнуть, чтоб подавить в себе любые сожаления и отчаяния.

Окинув взглядом все это место, я поняла одну вещь – мне незачем тут оставаться. Я больше не нужна этому миру. Никто меня не ждет тут, и помочь не сможет.