С вероятностью два процента – застрелит меня на месте.

Остается еще один процент, даже не один – полпроцента, не больше, что она кинется мне в объятия.

Вот сейчас и узнаю, в каком мире я нахожусь.

Если в реальном – женщина пройдет мимо.

Если в другом…

Шаг.

Шаг.

Еще шаг.

Цок. Цок. Цок.

Поравнялись с женщиной, тихонько расходимся каждый по своим делам…

…она оборачивается.

Хватает меня, обнимает – хищно, жадно, впивается губами в мои губы, морщусь от привкуса табака, н-д-а-а, надо будет сказать дамочке, если я ей так приглянулся, пусть с этим делом завязывает, мне пепельницу тоже не надо.

Девушка не отпускает меня. веду её прочь от фонарей в сторону маленьких беседок, на ходу расстегиваю остальные пуговицы на блузке.

Мысленно киваю себе.

Это мир нереальный.

Другой.

Это я сразу узнаю, если автор замутил непонятно что – значит, это мир автора, а не настоящий.

…неловко одеваемся, смотрим друг на друга.

Просчитываю, что будет дальше.

С вероятностью сорок процентов она спросит, как меня зовут. Спрошу телефон, потом, может, посидим где-нибудь в кафе…

С вероятностью двадцать процентов сейчас выскочит кто-нибудь, бабка какая-нибудь, а-а-а-а, совсем страх потеря-а-а-а-ли, или полиция припрется…

С вероятностью сорок же процентов девка меня засудит, любят они это дело, сначала сами на шею вешаются, а потом начнут – а-а-а, плати, а то по судам затаск-а-а-аю…

Вроде, всё…

…нет, не всё, ещё остается маленький процентишко, что они…

…опережаю её на какие-то доли секунды, перехватываю пистолет в дамской ручонке, простреливаю девчонке голову.

Так и есть.

Автор, я снова тебя перехитрил.

Автор считает себя умнее меня. До сих пор так считает. У него свой метод, выбрать самый невероятный вариант, которого герой ждет меньше всего…

Герои попадались на эту удочку.

Неоднократно.

Автор не учел только одного.

Что я – не его герой.

…программа, способная просчитывать вероятность поведения конкретных субъектов…

Что-то неуловимо меняется в мире: мир сердится, так всегда бывает, когда что-то идет не по плану автора – мир начинает сердиться. По веткам пробегает едва заметный ветерок, качаются фонари, свет скачет туда-сюда, туда-сюда, подпрыгивают опавшие листья…

А вот.

Отскакиваю с дороги – матерый грузовичище проносится там, где я стоял секунду назад.

Выжидаю.

Больше ничего не происходит. Даже странно, что больше ничего не происходит, я бы на месте автора послал бы сюда стаю одичавших собак или еще что-нибудь…

Нет.

Ничего.

Тянутся вдоль дороги вывески баров, баров, баров – автор ждет, что я сверну в один из них, это я точно знаю, иначе бы не понаставил вокруг все эти бары. А я не сверну, не на того напали, я замечаю между домами едва заметный проулок – иду туда. Это не те проулки, которые заботливо расставляет автор, чтобы там меня ждали злодеи – это проулок, которого автор просто не заметил…

Не заметил…

Темнота. Здесь даже фонари не светятся. Это верный признак того, что автор сюда не заглядывает, здесь можно оглядеться, одуматься…

Шаги за спиной.

Автор всё-таки меня нашел.

Пытаюсь представить, кого я увижу сзади.

Вероятность шестьдесят процентов – злоумышленник.

Тридцать процентов – какой-нибудь попрошайка.

Процентов пять – простой прохожий, в такое время и в таких местах простые прохожие не ходят.

Еще три процента – что это не человек. Кто – не знаю, но не человек.

И два процента – что это женщина, которую я застрелил.

Оборачиваюсь.

Вот она.

Даже в темноте вижу – без оружия.

Женщина бежит ко мне, машет рукой, постойте, постойте…

Стою.

– Да постойте… вы не поняли… я жена ваша.

Что-то я не припомню, чтобы…

– …в прошлой жизни… нас разлучили… я вас знаете, сколько искала…