Часы…
– Они вошли в святилище вперед вас.
– Уж не хотите ли вы сказать, что…
– …похоже, что так.
– Полный бред. Это же… часы.
Пожимаю плечами – и что, что часы. Как будто часы не могут опередить короля. Почему-то мы привыкли не замечать часы, как не замечаем бабочек, или собак там, или тени – ну влетела бабочка в святилище вперед короля, ну и что…
Вот вам – ну и что.
Маячит перед глазами картина из прошлого, король приближается к святилищу, мимо идут часы – напольные, маятником, мимо, мимо, в зал…
Король пристально смотрит на меня, щурится:
– Найдите мне эти часы.
– Будет исполнено.
– …как можно быстрее.
– Я убил их.
Повторите.
– Я их убил.
Показываю обломки шестеренок, пружины, стрелки…
– Дайте-ка глянуть…
Протягиваю королю останки часов. Король…
(…который не король…)
…недовольно присвистывает.
– Хоть бы подготовились, что ли, прежде чем врать…
Понимаю, что проиграл:
– А… что такое?
– А сами посмотрите. Ничего, что вот этих штук в часах всего две? Куда вы мне три суете?
Мир падает из-под ног.
Открываю рот, не успеваю ничего ответить, меня бьет гром среди ясного неба:
– Уведите его!
Стражники берут меня под руки. Не чувствую под собой ног, пол зловеще покачивается. Мимо идут часы, потом еще одни часы, это они могут – идти…
Часы…
Что-то много их тут, часов…
Сильно много…
Часы обступают, оттесняют меня от стражников, сильнее, сильнее, кто-то орет – держи-держи-держи, поздно, меня уже и след простыл…
Часы заталкивают меня в карету, карета расправляет крылья, взмывает в воздух…
– Вы в безопасности.
Смотрю на часы.
Большие.
Напольные.
С маятником.
Часы говорят мне:
– Вы в безопасности.
Будильники, будильнички, будильничишки вокруг меня хлопочут, что-то подсказывают, а, ну да, конечно – низко кланяюсь его величеству.
Его настоящему величеству…
– Отставьте, отставьте… вы в безопасности…
Слышу обрывки фраз – люди в городе присягают новому королю…
Реконструкторы
Кто-то скажет, что наша работа никому не нужна.
И я с ним соглашусь.
Вот если кто-нибудь подойдет ко мне и скажет – ваша работа никому не нужна, – я пожму плечами, кивну – так оно и есть.
Но если меня спросят, чем я занимаюсь – я спокойно отвечу.
Вот так вот соберемся все на семейном ужине под Рождество, и мой дядюшка, старинный замок, и тетушка моя, маленькая церквушка, и почтенный дедушка, он у нас королевский дворец… Вот так соберемся все, и какой-нибудь родственник по какой-нибудь линии, собор какой-нибудь меня спросит:
А вы чем в жизни занимаетесь?
И тетушка уже мне шепчет снизу (я на два этажа выше): скажи, что ты счетовод, скажи-скажи-скажи, а я и скажу:
А я восстанавливаю людей.
И все давай охать-ахать, да что ж такое, да вот у нас тут местечко управляющего есть, да вот в каком-то городке маленьком вакансия замка свободная…
И я поясняю:
Нет-нет-нет, не надо мне никаких вакансий, мне нравится то, что есть.
Да-да, вы не ослышались.
Мне нравится.
Знаю, что нас таких на весь мир полтора замка наберется, которые людей реставрируют. Правильно, люди же не нужны никому, эка невидаль – люди, кому они нужны.
Нам нужны.
Вот не далее как вчера нашли человека. Еще одного. Нашли случайно, хотели строить новый дом, смотрят – а на территории постройки человек.
Спасибо строителям – вызвали нас.
А знаете, как это трудно – восстанавливать человека? А я знаю. Не понаслышке. Сначала нужно собирать по косточкам, по косточкам, а ведь половина моих современников вообще не знает, как должен выглядеть человек, соберут так, что мало не покажется. Косточки хрупкие, за них возьмешься – они рассыпаются в прах, их надо обработать специальным раствором, чтобы не рассыпались.