Пятеро уцелевших французов спешились, окружив офицера и выцеливая стволами коротких ружей сумрачную глубину леса. Но противник оставался невидимым и, самое главное, бесшумным. Запаниковавшие драгуны дали залп по ближайшим кустам. Ответный пистолетный залп с противоположной стороны уложил на землю неудачливых стрелков.

Офицер с пистолетом в одной руке и шпагой в другой, выругавшись на бесчестного противника, принял единственно верное решение и кинулся бежать вглубь колючего кустарника. Впрочем, далеко убежать ему не удалось. Свистнула веревка, стягивая его ноги, и он как подкошенный рухнул к ногам вышедшего из леса человека в верхней казачьей одежде, из-под которой проглядывал офицерский мундир штабс-капитана. Он скомандовал двум казакам тащить за ним упирающегося курьера.

– Чего он бормочет, ваше благородие? – послушав возмущенное бормотанье француза, поинтересовался широкоплечий казак.

– Ругается он, Митрий. Говорит, нечестно мы воюем, не по-рыцарски, – перевёл казаку слова курьера переодетый офицер.

– Зато втроём восьмерых положили и этого вон взяли, – отвесил подзатыльника пленному казак. – А нешто, если не по-рыцарски, так мы их в гости не звали.

– В деле под Миром казаки не в лоб вас разбили? Шесть полков улан разогнали, – бросил в лицо французу третий высокий худой казак, названый товарищами Араксиным.

Пленный побагровел и опустил глаза. Штабс-капитан снял у него с пояса кожаный почтовый чехол и, прищурившись, почитал послание. Потом недовольно отшвырнул его в сторону.

– Опять пустое, Архип Палыч? – спросил высокий казак у офицера, глядя на его угрюмое лицо.

– Так и есть, поручик. Третье уже за неделю о недостатке фуража и провианта. И чего нас Платов запер сюда. Наполеона уже неделю как от Москвы давят, а мы тут курьеров с почтой отлавливаем, – разразился гневной тирадой штабс- капитан.

– Ну, ежели атаман нас сюда отправил, значит не зря, – вмешался здоровый казак в разговор офицеров. – Важную птицу, видать, ловим.

Так, беззлобно препираясь, они добрались до бивака, разложенного накануне. Митрий посадил озябшего француза к почти погасшему костру и заметил вдруг, что пленный как-то странно прижимает голову к правому плечу.

– Он прячет там что-то, – с этими словами поручик Араксин полез к запаниковавшему курьеру и достал из-под отворота воротника мундира вчетверо сложенную записку с вензелем «Н». – Прочитайте, господин штабс-капитан.

Архип Павлович развернул секретное письмо и углубился в чтение. Чем дольше он читал, тем больше хмурился. На его обветренном лице всеми красками заиграла нарастающая тревога. Митрий тем временем снял с француза странного вида золотое кольцо в виде змеи, кусающей себя за хвост, и нацепил себе на палец.

– Тащи-ка этого типа к Платову, Митрий! Друг мой, Араксин – у нас с тобой дело государственной важности! Судьба всей России в руках наших! – штабс-капитан был крайне взбудоражен, и, как только они отъехали от бивака, сообщил Араксину содержание записки, которую бережно спрятал за пазуху.

В записке содержалось послание от Жозефа Наполеона, старшего брата Бонапарта, к младшему родственнику, завоевателю Европы. В ней он сообщал о сожалении по причине провала русской кампании и предлагал в качестве помощи своих «особенных слуг» для устранения императора Александра, а потом и главнокомандующего.

«Лишим орла российского двух голов его, мой дорогой брат. Австрийские и испанские корпуса выдвинутся, как только „слуги Сэта“, которые должны уже быть в двух днях от цели, выполнят возложенную на них миссию».

– Ваше благородие, так они в двух днях от Петербурга? – побледнел как стена поручик.