Последней каплей для вопящего разума Валеры стало то, что его шею сзади что-то лизнуло. Он ни капли не сомневался, что эта та самая собака.

Валера с криком вывалился из машины на дорогу, повредив спину. Ног ниже бёдер он не чувствовал. От адской боли у него потемнело в глазах, но он все еще пытался уползти в сторону, в туман, который был более густым по краям дороги, но нечто очень сильное схватило его за волосы и потащило. Валеру волокли вниз по дороге, среди покачивающихся мертвецов, а он теперь не мог выдавить из себя ни звука. В горле словно был ком, мешающий кричать. Да и толку от крику было бы немного. Боль становилась все мучительнее, и он чувствовал, что ужасная процессия близка к завершению своего пути.

Валеру прекратили тащить и ненадолго бросили лежать. Но как оказалось только для того, чтобы его вновь схватили десятки гниющих конечностей и начали тянуть в разные стороны, отрывая куски от тела. Затем его разум погас.

Желто-сизый туман медленно рассеялся под жаром полуденного солнца, а старая разбитая дорога вновь приветливо зеленела молодой порослью кустарников, тянущихся до самой речки, несущей свои чистые воды. Прежнюю картину портил только полностью проржавевший корпус жигулей-семерки с лопнувшей от старости резиной. На нем можно было даже разглядеть кое-где сохранившуюся зеленую краску…

Взбесившийся будильник уже битый час терзал мои уши, а небрежно брошенный с вечера на кресло телефон надсадно тренькал короткими звонками, мешая мне спать. Я с усилием приоткрыл сначала левый глаз, потом правый, возвращаясь в обыденную реальность из мира снов. Телефон и будильник были вне досягаемости моей руки, протянутой с дивана, на котором я валялся. Так что, хочешь-не хочешь, а пришлось вставать, чтобы угомонить эту какофонию.

– Здорова, Димон! – раздался нестерпимо громкий голос моего друга Валеры, с которым мы вчера распивали пиво, отмечая получение Валерой разрешение на ношение огнестрела и очередные удачные раскопки. Не совсем официальные, конечно, но кого это волнует, если всё делать с умом и иметь надёжных партнеров для сбыта добытых раритетов?

– Чё трезвонишь? Знаешь же, что я дрыхну до десяти, а сейчас и восьми, нет, – тембр моего хрипения был сонным, раздраженным и не обещал собеседнику ничего хорошего.

– Ванька смылся на новый объект. На бункер. Вместе с Серым! Они вчера с нами и не бухали поэтому, гады. Готовились к выезду, я у жены Серого разузнал! – Валера был взволнован и зол, а с меня мгновенно слетели остатки утреннего сна. И тому была очевидная причина.

– Понял. Собирай всё и дуй ко мне. Поедем на объект, пока эти идиоты не испортили всё, – выговаривая последние слова, я уже ставил на электроплиту чайник и пихал в микроволновку ледяные сосиски.

Ко мне в сознание начало неумолимо заползать тяжелое, нехорошее предчувствие. Новый объект «A-43», по моему нелегальному учету или просто «Бункер», как называл его Валера, был главной целью наших раскопок в этом сезоне. Да что там в сезоне – во всей нашей псевдоархеологической работе за последние пять лет с того момента, как меня турнули из универа, где я преподавал историю России, прознав про мои нелегальные раскопки. Впрочем, об увольнении я ничуть не жалел. Мои доходы от продажи артефактов и платные консультации для коллекционеров превысили все мыслимые ожидания. Не чета университетским копейкам за научную работу. Пользуясь моим накопленным багажом исторических знаний, а главное моему подходу к поиску нужной информации, мы с друзьями копали всё – от Средневековья до Великой Отечественной. Найденные ценности мгновенно распродавались через надёжных посредников. В целом, мы нарушали закон, но я всегда следил за тем, чтобы прах погибших, их документы, смертные жетоны и прочий определяющий материал остались нетронутыми, а данные о местонахождении останков после нашей работы передавались вполне легальным поисковым отрядам. Инкогнито, разумеется.