Вместе с тетушкой и королем, они придумали её легенду, приписав её к одной из известных фамилий в королевстве, как дальнюю родственницу и теперь имя Эллы звучало так Эллария Кристин Ротковски.

– О, тут есть даже отдельный портер королевы, тогда ещё принцессы, написанный сразу после их свадьбы с принцем Анри. – Милена зашуршала страницами и восторженно ахнула, найдя портрет. Подняла книгу и показала Элле.

С портрета на Эллу смотрело её собственное лицо. Там были ещё золотистые волосы, руки, настойчиво спрятанные в перчатках, из-за постоянной работы на кухне в доме мачехи кожа стала сморщенной, местами виднелись следы от ожогов, а ногти были черными от золы, но взгляд все исправлял. Там Элла была счастлива, любима и ещё не знала о будущем.

Однако Милена смотрела вовсе не на лицо, а на золотистое платье.

– Вот бы мне такое. Я же могу сделать такую же прическу и макияж, маникюр сделаю такой же. И вот, я принцесса. А что, цвет волос у нас один и тот же, ну почти! – Милена закружилась с книгой по комнате.

Соседка Эллы имела не сильно высокий уровень личной силы, поэтому на обоих портретах видела Дризеллу. А Дризелла всегда оставалась собой, даже магия подстроилась под нее и сняла перчатки с её аристократичных рук.

– Точно, – согласилась Элла, ведь по легенде и она имела средний уровень силы, и просто не могла видеть разные портреты.

В комнату резко постучали, а затем, не дожидаясь ответа, дверь отварилась и внутрь вошла девушка в черной мантии с голубыми рунами по подолу. Перекинув разноцветную, словно радуга, косу через плечо, она цепким взглядом фиалковых глаз обследовала помещение, скривилась при виде Милены, застывшей посреди комнаты в обнимку с книгой, и, громко цокнув, перевела взгляд на Эллу.

– Тебе просили передать. – И незнакомка бросила на колени Элле сверток, опечатанный черным сургучом, от него пахло дождем, мускусом и амброй с нотками древесного угля. Это был последний запах Лоу, именно так она его запомнила.

Не дожидаясь ни реакции, ни ответа Эллы незнакомка также стремительно покинула комнату, громко хлопнув дверью.

– Что это было? – Ошеломленно спросила Милена. – Нельзя, да и невозможно врываться так в комнату, её бы не пропустил барьер. И ты видела, что за форма не ней была? Такую носят только совсем особые, привилегированные студенты. Они ведь даже учатся на другой территории. Элла? – Окликнула она ошеломленную девушку, которая уже читала письмо из свертка.

Фамильная книга уничтожена.

Я намудрил с заклинанием, и она сгорела.

Но всё к лучшему…

Тебе стоит оставить попытки найти настоящего отца. Расспросы привлекут ненужное внимание к твоим родственникам и к тебе. А ведь твоей тете не нужны проблемы?

Помни, что порой правда приносит больше боли, чем незнание.

Больше мы не увидимся.

Это мой последний подарок тебе…

На этом письмо обрывалось и стоило Элле выпустить его из рук как то, обратилось в прах. Дрожащими руками, не слыша вопросов соседки, Элла нащупала ещё один предмет в свертке и едва взяла тот предмет в руки, как сам сверток рассыпался, оставив на руке кольцо с изумрудами и россыпью черных алмазов, там же была короткая записка.

Это кольцо твоей матери.

Ей оно счастье не принесло, так пусть с тобой все будет по-другому.

Кольцо выпало из дрожащих рук и упало, казалось, в самый тартар. Душа Эллы последовала за ним. Оставив на полу комнаты общежития рыдающую девушку.

В тот день и несколько последующих, после получения злополучного письма, Элла не выходила из комнаты. Ей не хотелось ничего: ни есть, ни учиться, ни даже, с кем-либо, говорить. В этот раз и с соседкой Миленой, хотя та и продолжала предпринимать попытки разговорить Эллу, несмотря на полное игнорирование в ответ.