Успокаивало то, что все классы были рядом и я иногда видел Галину Васильевну, каждый раз при виде её я останавливался, она всегда, проходя мимо, улыбалась и здоровалась, оставляя после себя тонкий приятный аромат!
В наше время иногда приходиться бывать на различных мероприятиях – юбилеях, корпоративах, презентациях, церемониях, где всегда много женщин разного возраста, такое ощущение, что они выливают на себя целые флаконы духов, от которых слезятся глаза, воспаляется носовая слизистая и начинается аллергическое чихание. На одной из таких презентаций я вышел на свежий воздух. Стоял тихий летний вечер, мимо прошла женщина и напахнуло чем-то знакомым. Я закрыл глаза, вздохнул!
Да! Это он!
Аромат Галины Васильевны!
Запах учительницы!
Бабушки
Рассказ был написан в разгар пандемии, когда без QR – кода был запрещён вход в столовые, в кафе, в кинотеатры…
Что мы знаем о своих бабушках? Да ничего. В нашей жизни бабушки появляются уже старыми и по мере взросления так старыми и остаются. А ведь они тоже были молодыми! Влюблялись! Выходили замуж!
У меня было две бабушки, одну мы называли – бабушка «Журавлёва», а другую – «наша» бабушка. Бабушка «Журавлёва» была добрая, всегда угощала конфетами, «наша» бабушка была строже, но тоже угощала, только мёдом, так как занималась пчеловодством и держала ульи, особенно мне нравился мёд в сотах! Иногда я присутствовал при её работе с пчёлами, надевал на голову сетку и всегда вздрагивал, когда на сетку садилась пчела. Бабушка же спокойно, голыми руками доставала соты, пчёлы ползали по её рукам, но она не обращала на их внимания.
Отец как-то спросил: «Почему мы бабушку называем Журавлёва, она никакая не Журавлёва, она моя мать, такая же Клыгина, как и вы».
– Но она же живёт с Журавлёвыми.
– Тётя Шура, моя сестра, до замужества была тоже Клыгина, – пытался объяснить отец.
– Но сейчас-то она Журавлёва! – отвечали мы.
Отец только плюнул, так и не сумев нам всё объяснить. А ситуация оказалась забавной – мы бабушку Клыгину называли Журавлёвой, а вторую бабушку, которая к Клыгиным отношения не имела, называли – «нашей».
Дедушек своих я не знал, один погиб в начале войны под Ленинградом, а второй…
Однажды, по дороге в баню отец тихо сказал:
– Дедушка умер.
– Какой дедушка? – спросил я.
– Твой дедушка, – ответил отец, – мой отец.
«Как, у меня был дедушка?» Всё это время у меня был дедушка и я об этом ничего не знал, я ждал, что отец скажет ещё что-нибудь, но всю оставшуюся дорогу отец молчал.
Всю историю я узнал уже в зрелом возрасте. Оказывается, дедушка ушёл от бабушки к другой женщине, оставив её с шестью детьми и поэтому у нас было не принято о нём упоминать. Позже от дедушки часто приходили письма, что он в них писал? возможно просил прощения, возможно хотел вернуться, но об этом никто уже не узнает, так как бабушка все письма отправляла в печку, так и не раскрыв ни одного из них.
Всё это трудное – предвоенное, военное и послевоенное – время, бабушка одна вырастила и воспитала шестерых детей. Во время войны дети постарше стали работать – помогать фронту.
В 1946 году бабушка – Клыгина Александра Васильевна – была награждена медалью» За доблестный труд в великой отечественной войне». Позднее такой же награды удостоились дочь Александра (тётя Шура) и сын Валентин (мой отец).
Вот такая молодость была у бабушки «Журавлёвой».
Автор с младшей сестрёнкой и бабушка «Журавлёва» – Клыгина Александра Васильевна.
Молодость второй бабушки – Шестаковой Александры Фёдоровны – была похожа на триллер.
Началось с того, что в молодости её насильно отдали замуж. Она несколько раз сбегала от нелюбимого мужа, но каждый раз её находили и возвращали обратно.