Я делаю еще шаг и ощущаю себя уже увереннее. Остается найти Ингрид: если я думала о ней, засыпая, значит, она где-то поблизости. Но вокруг кромешная тьма. И только искры костра вдалеке дают свет.

Я плыву на него, бесшумно и не касаясь земли. Огонь горит возле входа в пещеру. Приблизившись, вижу двоих: пожилого мужчину, лежащего на земле, и склонившегося над ним парня. Мужчина шепчет что-то и вдруг… замирает без движения, будто его покинула жизнь, а второй снимает с его шеи какой-то амулет, надевает себе на шею, начинает раскачиваться и петь – сначала тихо, затем все громче и громче.

Его песня жалобная, отчаянная, в ней ощущается боль потери, и она будто сковывает меня по рукам и ногам, мешая двигаться дальше.

Это йойк.

Я вынуждена стоять и смотреть, как парень отпускает руку пожилого мужчины, берет бубен, обтянутый кожей, и начинает в него бить. Его песня становится активнее и ритмичнее, и ко мне словно возвращается мое сознание.

– Микаэль… – Срывается с моих губ.

И я с удивлением узнаю свой голос.

Но парень не слышит: он продолжает ударять ладонью в бубен и петь. И слова его песни разносит по горам ветер.

– Нея. – Я вдруг вижу его прямо перед собой.

Он смотрит на меня и молчит. А песня продолжается литься в ночи.

– Микке… – Шепчу я, ошеломленно разглядывая в бликах костра его лицо, украшенное странными узорами.

Микаэль стоит передо мной, а тот парень продолжает ударять в бубен и петь у костра. На этом из одежды лишь брюки, а тот, который поет, полностью одет. Как так может быть, что их вдруг стало двое?

– Нея. – Улыбается Микке и берет меня за руки.

Я опускаю взгляд и вижу, как мои руки снова становятся человеческими. От его прикосновения тьма отступает, прячется под кожу. А от звуков йойка у меня кружится голова.

– Это ты. – Он наклоняется, оказываясь слишком близко ко мне.

Но я не могу сдвинуть голову ни на миллиметр, чтобы отвернуться.

– Почему я здесь? – Спрашиваю, ощущая невероятное тепло, идущее от его рук, взбирающееся вверх по моей коже и согревающее все мое тело.

Уголки его губ снова трогает понимающая улыбка.

– Потому, что думала обо мне. – Отвечает Микке. И я чувствую его дыхание на своих губах. Пальцы парня продвигаются выше по моей коже, и он крепко обхватывает меня за локти. Рывком прижимает меня к своей груди. – Или потому, что я так захотел.

Мне трудно смотреть ему в глаза, поэтому я опускаю взгляд ниже – туда, где его горячая грудь прижата к моей груди. И вижу амулет, висящий на его шее: это простая веревка, на конце которой закреплен длинный медвежий коготь. По моей спине разбегаются мурашки, но тут же их затапливает волной жара, которым мое тело напитывается от тела Микаэля.

Я бросаю взгляд в сторону и испуганно вздрагиваю, заметив, что мы оторвались от земли. Внизу остается пещера с телом пожилого человека, возле которого поет тот, другой Микке, остаются кустарники и деревья, оранжевые языки пламени. И вот мы уже поднимаемся над вершинами сосен вслед за дымом от костра.

– Не бойся, я тебя держу. – Прямо мне в губы шепчет Микаэль.

Но мои мышцы одеревенели, они скованы ужасом. Я инстинктивно впиваюсь пальцами в плечи парня и боюсь даже сделать вдох. Потому, что земля остается внизу, а мы поднимаемся все выше и выше в темно-серое небо.

– Смотри на меня. – Просит Микке. Его голос успокаивает. – Не смотри туда.

Я с трудом заставляю себя поднять взгляд и посмотреть в его черные, как ночь, глаза. Все вокруг такое реальное, что даже ощущается холод – чем дальше остаются деревья и горы, тем сильнее ледяной воздух обжигает мое лицо и тело. И только по рукам и груди, где Микке касается меня, расходится мягкое, согревающее тепло.