Стараясь не наступать в лужи, женщина поплотнее закуталась в шарф. Зонтик над головой совсем не спасал от косого дождя, и плащ намок, став тяжелым и каким-то колючим.

Яна свернула за угол. Ну, вот, она почти пришла. Осталось только пересечь детскую площадку и вот он, ее подъезд. Она прибавила шаг, пересекая наискосок пустую, огороженную невысоким, таким, что взрослому человеку можно легко перешагнуть, забором площадку, на которой обычно возилась, занятая своими детскими делами, малышня под присмотром мам и бабушек. Но сейчас дождь всех прогнал домой.

Еще только начало октября, а погода испортилась, кажется, окончательно. Яна вбежала в подъезд и остановилась перед лифтом, стряхивая капельки дождя с зонтика. Как же она сегодня устала, и опять не успела поесть. Ноги гудят, а желудок настойчиво требует пищи. Нужно срочно подумать о чем-нибудь приятном. Яне это всегда помогает взбодриться. Ну, да, ведь совсем скоро ее день рождения. И Антон уже сказал, что поведет ее в ресторан. Он такой заботливый. Как хорошо, что он у нее теперь есть. И как она раньше жила без него? А ведь жила же…

Осень 1974 года была одной из самых теплых, когда-либо случавшихся за последние сто лет, но Яна этого не помнила. Не помнила она и как ее забирали из роддома. Многочисленная родня с цветами и подарками встречала маму у дверей городского роддома.

Девочка начала ощущать себя где-то года в три. Тогда ее семья жила в стареньком двухэтажном доме, в котором все удобства располагались во дворе. В каждой из восьми квартир деревянного домишки проживало сразу по несколько семей. Соседи постоянно ругались, деля квадратные метры и воздух. Ссоры вспыхивали по любому, самому незначительному поводу, стоило двум хозяйкам встретиться на общей кухне. И только в праздники на время прощались все старые обиды, пропадали все разногласия, и жильцы дома дружно объединялись за общим столом, щедро делясь с соседями нехитрым угощением. Но как только веселье заканчивалось, ссоры вспыхивали с новой силой.

Яна вместе с мамой и папой, жила в большой комнате, единственное окно которой выходило в просторный сад, обнесенный высоким забором с массивными, выходящими на улицу, воротами. Но хоть комната и была большой, места для всех едва хватало, поскольку почти всю площадь комнаты занимала печка, сложенная из кирпича и беленая известью. Каждый вечер мама, работавшая нянечкой в детском саду, ожидая отца к ужину, жарко топила печь. Но тепло долго не держалось в стареньком доме, и утром все равно приходилось просыпаться в порядком остывшей комнате, да еще и умываться холодной водой.

Но девочка не унывала. Другой жизни она не знала. Она привыкла жить так, да и холодно было только зимой. Зато летом в саду, примыкавшем к дому, поспевали сладкие яблоки и груши, зрела клубника и смородина, колючие кусты малины покрывались отборными ягодами, а на грядках вырастали пупырчатые огурцы и красные, пахнущие землей и солнцем помидоры.

Ребятни во дворе было много – почти в каждой семье был ребенок, а то и два – и Яна в детстве никогда не страдала от одиночества. Она любила шумные, подвижные игры, была заводилой дворовой компании, и никогда не давала себя в обиду, частенько пуская в ход кулаки.

Когда девочка пошла в школу, их дом расселили. К тому времени они уже остались вдвоем с матерью. Отец нашел себе другую женщину. Мама восприняла уход мужа довольно спокойно, и Яна долго злилась на нее за это. Но со временем смирилась, и даже начала получать удовольствие от тишины, установившейся в квартире, после того как прекратились, обычные в последнее время, перед папиным уходом, скандалы.