– Ну а что… Ну подумаешь… – оправдание получилось скомканным и невнятным. Чанг пробежался по сферической клавиатуре и всего за несколько движений, написав скрипт для спутника, ввел его в работу. Системы телеметрии и оптические компоненты спунтника Х10 моментально перестроились, беспрекословно повинуясь приказам главной управляющей станции. Друзья снова посвятили себя работе. Оба замолчали и в следующий час не проронили ни слова.

– Давай перекусим что ли… – фраза пронзила застывшую словно туман, тишину.

– Чанг, ты что оглох? – снова послышался хрипловатый голос астрофизика. Проведя носовым платком по лбу, он смахнул капельки пота, блестящие под светом вытянутых голубых ламп. В тот день вентиляция технологических помещений снова дала сбой и ему пришлось снять не только пиджак и галстук, но и расстегнуть пару верхних пуговиц на белой рубашке.

– Йен, ты не поверишь, что я увидел… – наконец-то послышалась в ответ восторженная фраза.

– Слушай, ты каждый день там что-то видишь и каждый день это что-то гениальное. Я тебе говорю, пойдем лучше перекусим, невозможно уже здесь в жаре сидеть. А в чайной, говорят, уже вентиляцию наладили.

– Да, бог с ним с завтраком, ты лучше посмотри. Это же фиолетовый…

– А мне вот фиолетово, на твой фиолетовый. Я есть хочу и скоро умру здесь от жары, – не унимался Йен. Говорил он очень быстро, часто глотая окончания слов и предожений. Подведя указательные пальцы к слегка вытянутым глазам, он обнаружил, что капельки пота добрались и до его век. Протерев их, он небрежно смахнул влагу на пол.

– В общем как хочешь, – Йен махнул на друга рукой и отправился на обед один.

Вернувшись обратно, он застал Чанга точно в таком же положении. Он то резко хватался за лазерный карандаш и начинал с невероятной скоростью делать какие-то записи, то снова впивался глазами в экран. Такое поведение было не совсем нормальным даже для его друга, и Йен решил приглядеться к тому, что так заинтересовало коллегу.

– Так что тут у тебя? – негромко сказал Йен, но Чанг, безмерно увлеченный предметом вспыхнувшего интереса, не ожидал услышать чей-то голос и подскочил на месте, вздрогнув от неожиданности.

– Фиолетовое, оно фиолетовое… – как заколдованный повторял Чанг.

– Да, что с тобой? – Йен схватил друга за плечи и немного потреся его, все же смог получить долгожданную реакцию на вопросы. Чанг наконец-то посмотрел на коллегу. Его вытянутые глаза еще никогда не округлялись так сильно, нижняя губа свисала вниз изображая невероятное удивление, а от неизъяснимого волнения казалось даже шевелились уши.

– Галактика М865. Ты видел, что с ней происходит?

– А что с ней может происходить? Висит себе и висит в космосе.

– Как бы не так, посмотри сюда! Это же фиолетовое смещение!

– Не говори чепухи Йен, с 1912 года стало понятно, что мы будем наблюдать только красное.

– Тогда это означает только одно. Либо со времен Слайфера и Хаббла больше никто не заботился этой проблемой, либо что-то изменилось совсем недавно, и это происходит с безумной скоростью.

– Дай же посмотреть, – Йен оттолкнул коллегу плечом и прильнул к интерфейсу прямого взаимодействия с телескопом Х10. Несколько минут он производил сосредоточенное наблюдение, затем оторвался от прибора, протер глаза, потряс головой, снова сконцентрировался на изображениях, затем, видимо сочтя, что глаза могут продолжать обманывать, он перевел программу в режим отображения метаданных. «Цифры не глаза, врать не будут», – прошептал он самому себе, но и получаемые результаты измерений регистрируемых длинн волн подтверждали только что увиденное.