Он на меня с удивлением посмотрел, затем взлохматил на собственном затылке волосы и произнёс:

– Чего? Так просто и хочешь мне помочь?

– Ну, вы же мне должны что-то рассказать или чему-то научить, но будет это только тогда, когда вы освободитесь. Так чего мне без дела сидеть? Лучше уж чем-нибудь займусь – глядишь, мы вдвоём с той работой, которая вам предстоит, быстрей справимся.

На его лице отразилось ещё большее изумление. Он вздохнул полной грудью – тоже, видать, этот закон жизненный знает, как отвечать, когда ответа не знаешь, – и опять, глядя мне в глаза, словно следователь, который пытается подозреваемого на какой-нибудь лжи поймать, протянул:

– Ладно, если сам предлагаешь, да от чистого сердца, как ты говоришь, давай попробуем. Присаживайся вот тут рядышком.

Не так уж и долго мы с ним провозились. Может, минут сорок из кучи разных бумажек, которые он из стола достал, различную информацию заносили в длинные таблицы, напечатанные типографским способом, а потом внизу дописывали суммы, которые вначале на арифмометре крутили, а затем я попросил обычные бухгалтерские счёты достать – с ними у нас дело быстрей пошло. На счётах-то я мастер косточки из одной стороны в другую гонять – пока книгами торговал, научился. Ну, о книжной торговле мы с вами как-нибудь в свободное время поговорим, а пока речь идёт о составлении месячного отчёта по доставке билетов населению.

В общем, быстро мы с ним всё это дело сварганили, мне самому понравилось. А он вообще даже сиять стал, когда последнюю подпись свою на заключительной простыне бумажной поставил.

Пришлось мне ещё минут пятнадцать поскучать, пока он наверх ходил, бумаги эти куда-то сдавал. Но скучал я относительно, потому что в помещении ещё двое незнакомых лиц появились, вывалили из сумок по куче мятых денежных знаков и стали их вначале по порядку раскладывать, а затем пересчитывать да какие-то циферки на бумажках писать.

Пока я за этим процессом наблюдал, Сергей Иванович вернулся и первым делом мне с чувством руку потряс – в знак благодарности, значит. Я у него одну минуточку попросил – хотелось досмотреть, что дальше те двое будут делать. А они почти одновременно с места сорвались и устремились к кассе, но один ловчее оказался и за ручку дверную первым ухватился. Пришлось опоздавшему на ближайший стул присесть. Народ начал подходить всё чаще, и скоро у большинства столов сидели люди и занимались той же самой работой: деньги складывали да пересчитывали и на бумажках что-то писали.

Тем временем Сергей Иванович притащил откуда-то два гранёных стакана с дымящимся, крепко заваренным чаем. Мне, признаться, такой не очень нравится, но тут уж ничего не поделаешь: от чистого сердца тот чай был преподнесён, пришлось в знак благодарности голову склонить да стакан в руку взять и на стол не ставить, пока чай в нём не закончится. К чаю Сергей Иванович пакет с пряниками медовыми приволок. А вот их я очень уважаю, поэтому несколько штук с удовольствием съел, одновременно прихлёбывая сладкий чаёк.

Метод обучения у начальника отдела был оригинальным.

– Не люблю я словоблудием заниматься, – заявил он. – Парень ты, видать, действительно шустрый, поэтому что рассказывать. Завтра приходи сюда не позже половины седьмого, а лучше ещё пораньше. Посидишь да всё сам и поймёшь. Скажи мне только, какой район Москвы ты лучше всего знаешь?

Я задумался вначале, а потом почему-то ляпнул про Водный стадион, где я тогда с женой и сыном жил. Он головой покрутил, но ничего не сказал, ну а я не люблю переспрашивать, вот и промолчал.

Вышел я на улицу – там прямо внизу выход был хитрый, у которого милиционер скучал, – да задумался. Со своей Авангардной улицы я к полседьмого сюда могу и не успеть добраться: на метро только до пересадки на Кольцевую минут тридцать ехать, да потом ещё сколько-то, а метро вроде только с шести работать начинает. Вот и надумал: пока здесь тружусь, а жена на даче дитя под присмотром бабушки с дедушкой воспитывает, вернусь-ка я в свою холостяцкую постельку в доме своих родителей. Не выгонят, чай?