И всё. Снова доброжелательный взгляд, и ничего более. А время-то тикает. Мой рекорд, на который я уже почти ставку готов был сделать – как же, по шестидесяти адресам разнести билеты менее чем за пять часов, – под вопросом оказался. Повис, понимаете, на флажке, как в шахматах: не успеешь ход сделать, флажок упадёт – и тебе в самой что ни на есть выигрышной позиции поражение засчитают. Я нервничал, а подполковнику хоть бы что. Он-то на своём месте сидит и никуда спешить не обязан.

Я постоял-постоял, а потом спросил:

– Товарищ подполковник, а можно я погуляю здесь немного, на стены полюбуюсь да Михаилу Васильевичу поклонюсь. Жаль, цветы с собой не захватил, к подножию положил бы.

Он даже заулыбался, но ответил чётко, по-военному:

– Погуляйте, полюбуйтесь, поклонитесь.

Ну, я и пошёл гулять и смотреть. Первым делом к памятнику Фрунзе подошёл. В длинной шинели, почти до земли, по моде того времени, в котором он навсегда остался, стоял Михаил Васильевич и куда-то в сторону смотрел, наверное, в светлое будущее всего человечества. Голова непокрыта, волосы приглажены, а руки к груди прижаты, но не скрещены и даже пальцами одна другую не касаются. Хороший памятник, я и поклонился ему, не памятнику, конечно, а памяти этого незаурядного человека и полководца.

Обошёл я всё по кругу, на всё полюбовался и даже, про себя конечно, судьбу поблагодарил за такую возможность – побывать там, куда простым смертным вход запрещён. Но заказчика всё нет и нет. Я уж снова нервничать начал, на часы посмотрел – чуть за голову не схватился, почти полчаса потерял! Нет, сам-то я, разумеется, с пользой их для себя провёл, но для дела-то потерял. Поэтому начал подполковнику на часы свои показывать, он понял, трубку телефонную в руку взял, сказал в неё что-то и опять положил. Рукой только мне махнул, мол, ещё чуть-чуть подождать придётся, самую малость.

Пришлось смириться. Два билета СВ до Владивостока – это же не шутка, 175 рублей они стоят, без малого две сотни. У подполковника явно таких денег в кармане быть не может. Придётся ещё подождать.

Наконец свершилось. Вначале подполковник на ноги вскочил и вытянулся по стойке смирно. Я посмотрел туда же, куда и он уставился, а там по лестнице сбегает пожилой мужчина в летней форме, то есть в брюках и рубашке с коротким рукавом. Поскольку бежал он сверху, мне в глаза прежде всего красные широкие генеральские лампасы бросились, а уж затем я и всего его рассмотрел. Усталое лицо, много морщин, явно нелёгкую жизнь он прожил, но бодрый и внешне здоровый. На погонах три большие звезды виднеются, значит, генерал-полковник. В нарушение устава верхняя пуговица на рубашке расстёгнута, галстук сбился в сторону.

– Извините меня, – обратился он ко мне, а мне сразу же неудобно стало, я ж мальчишка по сравнению с ним, – проводил заседание, не мог отвлечься. Понимаете, племянница прилетела в гости. Она во Владивостоке живёт, первый раз в Москву выбралась, а мечтала всю страну посмотреть. Пусть и из окна вагонного, но всё же. Вот я ей и заказал билет на поезд. Вагон СВ должен быть. Чтобы никто не докучал, я купе полностью оплатил да попросил, чтобы поближе к проводнику оно было, мало ли что, она молодая ещё очень. Дорога длинная, всякое может случиться. – Всё это он, казалось, на одном дыхании проговорил, затем руку протянул, и я ему билеты отдал.

Он очки из нагрудного кармашка достал, на билеты один только взгляд бросил и сразу же заулыбался:

– Молодцы, всё как я просил. Сколько я вам должен?

– Сто семьдесят пять, товарищ генерал-полковник, – чётко ответил я и ему ведомость с шариковой ручкой протянул, чтобы он расписаться мог.