Она поняла, что меня задерживает, отошла к окну, открыла одну из сумок, стоящих на полу, достала оттуда небольшую металлическую вещицу, по размеру не больше ладони, и сунула мне в руку:

– Ваня, вот тебе от меня на память. Это старая чеканка, ещё до войны мой дед её сделал. Моя мама из Дагестана, там есть село Кубачи. Ты, наверное, о таком и не слышал никогда. Так вот оно ещё со Средних веков на весь мир знаменито своими мастерами по металлу. Когда-то там изготавливали кольчуги и другие доспехи, а потом стали заниматься производством украшений да различных хозяйственных изделий. Мой дед был известным мастером. Одним из лучших по работе с серебром и золотом. Возьми, мне эта вещица дорога как память о нём, но я хочу, чтобы у тебя обо мне тоже память осталась. Поэтому прошу: возьми и вспоминай хоть изредка Лиану Багирову. Наверное, нам с тобой больше никогда увидеться не доведётся, так пусть хоть память останется.

Я в этот момент стоял уже у самой входной двери, так она её открыла, из квартиры меня вытолкнула и дверь за моей спиной захлопнула. Я руку разжал и увидел небольшой, по-видимому, серебряный медальон. На овале с очень красивой окантовкой в технике скани виднелся женский силуэт. Он был настолько искусно исполнен, что сразу перед глазами живой человек возник. Понял я, что этой вещице цены нет, но возвращаться не стал, а на следующий адрес взглянул да бегом припустился. Не так и далеко, во-первых, а потом, бег меня всегда успокаивал, вот я и решил пробежаться. Бежал, в уме разговор с Лианой проматывал и понял, что действительно зря себя накручивал: «вдруг кто узнает» да «вдруг кто узнает». Ну, узнает – и что? Пусть все завидуют, что мне на такую работу устроиться удалось. Эта мысль меня окончательно успокоила, и я уже безо всякой нервотрёпки начал вспоминать всё, что за последний месяц случилось.

С того дня, как мне о дате защиты сообщили, недели ещё не прошло, а я уже отвёз рукопись автореферата в одну небольшую, но весьма хитрую типографию, куда некоторые наши аспиранты и соискатели тропинку протоптали. Через пять дней я туда заехал, сигнальные экземпляры получил да отправился их литовать. Так называется процесс получения разрешения одной весьма солидной организации, Главлитом называемой, а попросту – цензурой, на публикацию в открытой печати любых текстов, в том числе и авторефератов.

Осталось только отпечатать текст самой диссертации, но тут вроде бы мне ничто не грозило. Мы свою подпольную машинистку завели, но об этом никому не рассказывали, чтоб не перехватили.

Довспоминал я до этого момента, и всё, постарался свои воспоминания, которые мне только душу на куски рвали, куда-нибудь подальше отложить. Следующий адрес вот он – прямо передо мной. Дом пятиэтажным оказался, значит, без лифта, и квартира, конечно, на пятом этаже. Именно та квартира, в которой утром, когда я всех обзванивал, никто трубку не снял. Я даже забеспокоился: что делать, если там никого не окажется? Нас же предупредили, что билеты мы обязаны заказчикам вручить в любом случае. Это, правда, говорилось в том смысле, что если мы задержимся, то хоть ночью, но доставь. А вот что делать, если клиента дома застать не удастся? Второй раз, попозже, забежать, что ли, придётся?

Позвонил в дверь, а за ней полное молчание. Я снова позвонил. Второй раз сюда добираться – это сколько же времени терять. Тут мне почудилось, что всё же кто-то в квартире живой имеется. Я ухо к двери приложил, а она вдруг взяла да и открылась со щелчком, резко так, почти с размаху. Я еле отскочил, а то по уху мог бы получить. Из-за двери мужская голова на голом торсе выглянула и на меня с некоторым удивлением посмотрела.